На днях участники заседания Совета по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) попросили президента РФ Владимира Путина срочно принять федеральный закон «О предупреждении и профилактике семейно-бытового насилия». Президенту также было вручено письмо главы совета Михаила Федотова, в котором насилие в семье названо одной из самых острых проблем нашего общества. Эксперты «Русской планеты» категоричны: принятие закона приведет к разрушению основ российской семьи под лозунгами «борьбы за права человека».
Либералы не сдаются
Попытки продвижения законопроекта, разработанного в 2014 году координационным советом Минтруда России по гендерным проблемам, предпринимались уже неоднократно. В прошлом году Владимир Путин посоветовал лоббистам не торопиться и вынести закон на общественное обсуждение. Как говорится в письме Федотова, в 2015 году СПЧ «вместе с рядом социально ориентированных НКО инициировал широкое общественное обсуждение данного законопроекта».
О том, как это происходило, «Русской планете» рассказала одна из участниц обсуждения — председатель правления общественного центра по защите семьи и традиционных ценностей «ИВАН-ЧАЙ» Элина Жгутова: «Текста законопроекта до июля нынешнего года никто, кроме разработчиков, не видел. В июле участникам обсуждения в правительстве Москвы текст также не раздавали: его можно было увидеть только на экране монитора — мелким шрифтом и с большого расстояния». Вот такая широкая общественная дискуссия, в лучших традициях демократии и гласности.
В конце июля президент вновь призвал борцов «за права человека» не спешить и проработать законопроект тщательнее, чтобы не допустить деструктивного вмешательства в жизнь семьи. Однако и это не остановило лоббистов. Они продолжают утверждать, что показатели семейного насилия в России просто зашкаливают. По словам члена СПЧ Светланы Айвазовой, ссылающейся на МВД, в России 40% всех тяжких насильственных преступлений совершается в семье, и семья сегодня едва ли не так же опасна для человека, как улица.
Единственный и неповторимый достоверный источник статистики в интересующем нас вопросе — это Главный информационно-аналитический центр МВД России. Именно там собирается и систематизируется вся информация о преступности в нашей стране. Так вот, госпожа Айвазова, мягко говоря, сгущает краски.
По данным ГИАЦ МВД, в 2014 году потерпевшими от насильственных преступлений были признаны 46 567 несовершеннолетних, из которых лишь 6264 человека стали жертвами родительских преступлений. В структуре насильственной преступности в отношении детей на долю родительских преступлений приходится 13,4%. А в соотношении к общему числу несовершеннолетних, проживающих в России, потерпевшие от рук родителей составляют около 0,02%. Такой же процентный показатель родительского насилия отмечался ГИАЦ МВД и по итогам 2013 года.
Женщин, признанных потерпевшими от насильственных преступлений, в 2014 году насчитывалось 165 750, из них от насилия со стороны супруга пострадали 15 246 человек (9%), со стороны детей — 4722 человека (2,8%), от иных членов семьи — еще 1390 человек (0,9%). Следовательно, в целом удельный вес официально зарегистрированного семейного насилия в отношении женщин составляет 12,7%, и на долю несемейного насилия приходится 87,3%.
Наряду с криминальной статистикой в качестве аргумента можно привести и показатели состояния дел в социальной сфере. На протяжении последних лет в России ежегодно уменьшалось число детей, чьи мамы и папы были лишены родительских прав, ограничены в этих правах, а также детей, отбиравшихся у родителей из-за непосредственной угрозы их жизни или здоровью. И, наоборот, растет численность родителей, восстановленных в родительских правах, а также в отношении которых отменено ограничение в родительских правах.
Дискриминация по семейному признаку
Иногда либеральные правозащитники приводят и правдивые цифры о бытовом насилии, да только умалчивают о том, что «семейная преступность» и «бытовая преступность» — не одно и то же. Первая — лишь малая часть второй, в понятие бытовой преступности также входят уголовно наказуемые конфликты между соседями, коллегами, собутыльниками и кем угодно еще, совершенные «на бытовой почве», поэтому их количество гораздо больше, чем число семейных преступлений. Причем сторонники закона выдают цифры бытовой преступности (называя ее семейно-бытовой) за семейные преступления, тем самым подменяют понятия и вводя всех в заблуждение. Значит, такое понятие, как «семейно-бытовое насилие», просто не имеет права на существование в правовом поле.
Раскрутка темы «семейного насилия» приводит к дискредитации и искусственной криминализации семьи. К сожалению, иногда такая пропаганда оказывает воздействие на представителей власти. Вместо того чтобы бороться с насильственной преступностью в целом (и в том числе в отношении детей), в отдельных регионах почему-то принимают программы по профилактике жестокого обращения с детьми в семьях. В Амурской области, например, женщину уже привлекли к уголовной ответственности за подзатыльник неуправляемому сыну в воспитательных целях, когда бедная мама уже не знала, как справиться с сыном, совершающим противоправные и аморальные поступки.
Поэтому очень важно, чтобы госчиновники на всех уровнях уяснили: разговоры о неимоверных показателях семейного насилия — не более чем спекуляция. И что именно сам институт семьи сегодня оказался под угрозой. Активно проталкиваемый законопроект, по сути, представляет собой кальку с Модельного закона ООН о насилии в семье, который основан на Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. Здесь мы видим очередную попытку нарушить правовой суверенитет России. Эта конвенция требует от государства «изменить социальные и культурные модели поведения мужчин и женщин с целью искоренения предрассудков и упразднения обычаев и всей прочей практики, которые основаны на идее неполноценности или превосходства одного из полов или стереотипности роли мужчин и женщин». Очевидно, что такое требование совершенно не соответствует российским семейным традициям.
Помимо этого, законопроект вызывает замечания и по собственно юридической части. В заключении правительства РФ говорится, что он вводит ряд понятий, на сегодняшний момент не имеющих законодательного определения: «право на здоровье», «право на покой», «право на честь и достоинство». В то же время эти понятия уже предусмотрены имеющимися статьями КоАП (например, «мелкое хулиганство», «оскорбление»). В УК РФ есть достаточное количество рычагов, чтобы защитить человека от покушений на жизнь, здоровье, половую свободу, честь и достоинство, ущемление трудовых, экономических и иных прав (в том числе в семье).
Но главная опасность законопроекта, по мнению юристов, в том, что он выделяет группу людей (то есть тех, у кого есть семья), имеющую равные права с остальными гражданами страны, в особую категорию с правовой точки зрения.
«Проект закона предполагает появление новых правовых разновидностей насилия: "психологического" и "экономического", которые будут распространяться исключительно на сферу семейных отношений, что поставит семью в неравное положение с иными областями жизни человека, — считает Елена Тимошина, кандидат юридических наук, криминолог, член Общественного совета по защите семьи и традиционных семейных ценностей. — Если вам, к примеру, нахамили в трамвае — что поделаешь, жизнь такая, а если в семье — это "психологическое насилие" и правонарушение. Если вас лишили пособия по беременности и родам потому, что вы получали черную зарплату — это издержки экономики, а если вы не дали ребенку деньги на карманные расходы — уже "экономическое насилие" и преступление. Введение на уровне законодательства новых видов насилия повлечет увеличение возможности привлечения членов семей к правовой ответственности».
В законопроекте насилием называется и умышленное унижение прав… животного, принадлежащего члену семьи. Сделал замечание любимому коту своей дочери, который ворует еду со стола, — значит, тоже совершил «психологическое насилие». Возможно, подобный бред остался в законопроекте из-за трудностей перевода с английского: ведь текст, как говорилось выше, во многом скопирован с западного первоисточника. Да только кто ж потом будет разбираться?
Проект закона «О предупреждении и профилактике семейно-бытового насилия» устанавливает еще и дополнительную ответственность за «физическое» и «сексуальное» насилие для членов семьи. «То есть посторонний человек, напавший на вас на улице, будет нести меньшую ответственность по сравнению с членом семьи, с которым у вас возникли конфликт и непонимание, — поясняет Елена Тимошина. — От сексуального домогательства со стороны начальника этот закон вас и не собирается защищать (а Уголовным кодексом вы чаще всего не воспользуетесь вследствие трудностей с доказуемостью таких деяний), а вот "родного" мужа можно будет легко привлечь к уголовной ответственности за такое же "домогательство" только на основании не подкрепленных доказательствами слов жены, соседки или представителей общественных организаций, "специализирующихся" на выявлении семейного насилия».
То есть законопроект создает как бы дублирующую систему правовых понятий и предписаний: одну, более суровую — для членов семьи, другую, более либеральную — для всех остальных. Тем самым, по сути, нарушается равноправие граждан перед законом и дискриминируются члены семьи.
Если кто-либо попадет под действие продвигаемого законопроекта, его ожидают постановка на «специальный учет» и судебное защитное предписание, которым в том числе правонарушителю будет запрещаться «преследовать потерпевшего» (то есть, по сути, следует прекратить с ним семейные отношения) (статья 23), а при «необходимости дополнительно» может быть возложена обязанность «покинуть место совместного проживания с пострадавшим, независимо от того, кто является собственником жилого помещения» (статья 26).
«Законопроект также по-своему понимает принцип равноправия и состязательности сторон: "неявка в суд заявителя, пострадавшего либо лица, в отношении которого подано заявление, не препятствует рассмотрению заявления о вынесении судебного защитного предписания" (п. 6 статьи 25). Это значит, что члены семьи лишены возможности пообщаться друг с другом после ссоры (реальной или мнимой), у них даже нет шанса примириться, поскольку с момента выявления "факта насилия" жертву немедленно изолируют, а в судебном заседании совсем не обязательно участие сторон конфликта», — отмечает Елена Тимошина.
Спасибо, не надо!
«Если бы мы не проводили анализ соответствующего зарубежного опыта по реализации такого же закона в Норвегии и Финляндии, мы еще долго не могли бы осознать последствия, которые нам несет принятие этого закона. Вот так же, например, была лишена прав опеки над ребенком небезызвестная Римма Салонен (сын которой после этой истории был вывезен в посольской машине в Финляндию). Несмотря на то что было известно о том, что она гостит с сыном в России (о чем она предварительно уведомила посольство и бывшего мужа), против нее возбудили дело о похищении ребенка. Ее пригласили в суд по адресу проживания в Финляндии и заочно (без ее участия, так как она находилась в России и не знала о суде) приняли решение о лишении ее права опеки над ребенком. Как видно, законопроект, предлагаемый в России, гарантирует такой же порядок рассмотрения дел», — резюмирует Елена Тимошина.
Антисемейные лоббисты апеллируют к положительному опыту западных стран, где подобные законы уже действуют. Но они не говорят о том, что, например, в Норвегии несколько месяцев назад появился закон, по которому ребенок с 7 лет имеет право изменить пол, не предупреждая об этом родителей. И о том, что если в Германии 13-летняя девочка начнет принимать «легкие» наркотики, родители будут не спасать ее, а молча надеяться, что она, может быть, все-таки не перейдет потом на героин. Они ведь не вправе навязывать ей свое мнение. Выходит, у родителей нет прав, да и выполнять обязанности действия «борцов за права человека» им не позволяют. Известен случай, когда в США мужчина сфотографировал свою бывшую жену в момент кормления грудью их общего ребенка. Затем отнес снимки «куда следует», женщину обвинили в сексуальном домогательстве (!) и лишили родительских прав.
Ну и, конечно, «прелести» ювенальной юстиции. Недавно одновременно в нескольких странах стали известны факты преступлений против большого числа несовершеннолетних, содержащихся на воспитании в государственных и частных учреждениях. В том числе серийных преступлений сексуального характера в отношении детей «доречевого» возраста, сопряженных с изготовлением и распространением соответствующей порнографической продукции, обнаружившей высокий потребительский спрос на черном рынке. Многие из этих детей были изъяты из кровных семей по причинам жестокого отношения, причем под ним понимались не только легкие физические наказания в воспитательных целях, но и критика ребенка, «повышенные тона», разного рода запреты, а также «отсутствие нормальных условий для развития детей» (или попросту бедность семьи).
Мы все еще должны верить словам ювенальных лоббистов, что семья опасна для ребенка?!
«В воспитании неизбежно возникают ситуации, когда от родителей требуется изрядная строгость, — говорит "Русской планете" Ирина Медведева, известный детский психолог, директор Общественного института демографической безопасности, член Совета при уполномоченном по правам ребенка Павле Астахове, соучредитель центра "ИВАН-ЧАЙ". — Она является неотъемлемым элементом системы воспитания. Но из-за принятия закона о семейном насилии родители будут бояться проявить строгость, а дети обязательно этим воспользуются, станут шантажировать родителей, пугать, что донесут на них за якобы совершенное насилие. Особенно этим будут злоупотреблять подростки, которые склонны к демонстративному поведению, конфликтам со старшими. Такая ситуация приведет к "расчеловечиванию" детей».
По мнению эксперта, плоды родительской запуганности видны уже сейчас и без всякого закона о семейном насилии. По словам Ирины Яковлевны, чуть ли не каждый второй ребенок приходит к ней на прием с уже поставленным диагнозом «гиперактивность».
«Но истинная гиперактивность — симптом тяжелого психологического расстройства, которого просто не может быть у такого количества детей. Здесь мы имеем дело с мнимой гиперактивностью. Дети бессознательно испытывают волнение, когда разрушена здоровая, Богом данная иерархия: взрослый — ребенок. Когда родители становятся для детей партнерами и боятся проявить родительскую власть, на сознательном уровне дети могут быть этим довольны, но на бессознательном — испытывают тревогу. И потому ведут себя вызывающе, как бы провоцируя (тоже, конечно, бессознательно!) своих мам и пап на эту родительскую власть. Недовоспитанные дети часто выглядят как психически больные, отсюда и множество диагностических ошибок психологов, психоневрологов, психотерапевтов. Когда того же самого ребенка ставят в четкие поведенческие рамки, дают ему понять, что можно, а чего нельзя, он оказывается совершенно нормальным, без каких-либо проявлений психических заболеваний, даже незначительных. Но родители очень напуганы, и мне, как психологу, нередко приходится заниматься не только детьми, но и взрослыми», — говорит Ирина Медведева.
Итак, возведение «прав человека» в ранг главной ценности приведет к разрушению неприкосновенности семьи, ее суверенитета. Она окажется совершенно беззащитной перед вмешательством извне, насилием со стороны органов опеки и всевозможных НКО, которые радостно займутся доносительством. А предлог, как всегда, самый гуманный: забота о детях и женщинах, тем более что насилие в семьях действительно есть, пусть и не в таких ужасающих масштабах, о каких говорят «правозащитники». Однако права человека ни в коем случае не должны противопоставляться правам семьи. Иначе он просто лишится права на семейную жизнь.
19 октября 2015
На днях участники заседания Совета по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) попросили президента РФ Владимира Путина срочно принять федеральный закон «О предупреждении и профилактике семейно-бытового насилия». Президенту также было вручено письмо главы совета Михаила Федотова, в котором насилие в семье названо одной из самых острых проблем нашего общества. Эксперты «Русской планеты» категоричны: принятие закона приведет к разрушению основ российской семьи под лозунгами «борьбы за права человека».
Либералы не сдаются
Попытки продвижения законопроекта, разработанного в 2014 году координационным советом Минтруда России по гендерным проблемам, предпринимались уже неоднократно. В прошлом году Владимир Путин посоветовал лоббистам не торопиться и вынести закон на общественное обсуждение. Как говорится в письме Федотова, в 2015 году СПЧ «вместе с рядом социально ориентированных НКО инициировал широкое общественное обсуждение данного законопроекта».
О том, как это происходило, «Русской планете» рассказала одна из участниц обсуждения — председатель правления общественного центра по защите семьи и традиционных ценностей «ИВАН-ЧАЙ» Элина Жгутова: «Текста законопроекта до июля нынешнего года никто, кроме разработчиков, не видел. В июле участникам обсуждения в правительстве Москвы текст также не раздавали: его можно было увидеть только на экране монитора — мелким шрифтом и с большого расстояния». Вот такая широкая общественная дискуссия, в лучших традициях демократии и гласности.
В конце июля президент вновь призвал борцов «за права человека» не спешить и проработать законопроект тщательнее, чтобы не допустить деструктивного вмешательства в жизнь семьи. Однако и это не остановило лоббистов. Они продолжают утверждать, что показатели семейного насилия в России просто зашкаливают. По словам члена СПЧ Светланы Айвазовой, ссылающейся на МВД, в России 40% всех тяжких насильственных преступлений совершается в семье, и семья сегодня едва ли не так же опасна для человека, как улица.
Единственный и неповторимый достоверный источник статистики в интересующем нас вопросе — это Главный информационно-аналитический центр МВД России. Именно там собирается и систематизируется вся информация о преступности в нашей стране. Так вот, госпожа Айвазова, мягко говоря, сгущает краски.
По данным ГИАЦ МВД, в 2014 году потерпевшими от насильственных преступлений были признаны 46 567 несовершеннолетних, из которых лишь 6264 человека стали жертвами родительских преступлений. В структуре насильственной преступности в отношении детей на долю родительских преступлений приходится 13,4%. А в соотношении к общему числу несовершеннолетних, проживающих в России, потерпевшие от рук родителей составляют около 0,02%. Такой же процентный показатель родительского насилия отмечался ГИАЦ МВД и по итогам 2013 года.
Женщин, признанных потерпевшими от насильственных преступлений, в 2014 году насчитывалось 165 750, из них от насилия со стороны супруга пострадали 15 246 человек (9%), со стороны детей — 4722 человека (2,8%), от иных членов семьи — еще 1390 человек (0,9%). Следовательно, в целом удельный вес официально зарегистрированного семейного насилия в отношении женщин составляет 12,7%, и на долю несемейного насилия приходится 87,3%.
Наряду с криминальной статистикой в качестве аргумента можно привести и показатели состояния дел в социальной сфере. На протяжении последних лет в России ежегодно уменьшалось число детей, чьи мамы и папы были лишены родительских прав, ограничены в этих правах, а также детей, отбиравшихся у родителей из-за непосредственной угрозы их жизни или здоровью. И, наоборот, растет численность родителей, восстановленных в родительских правах, а также в отношении которых отменено ограничение в родительских правах.
Дискриминация по семейному признаку
Иногда либеральные правозащитники приводят и правдивые цифры о бытовом насилии, да только умалчивают о том, что «семейная преступность» и «бытовая преступность» — не одно и то же. Первая — лишь малая часть второй, в понятие бытовой преступности также входят уголовно наказуемые конфликты между соседями, коллегами, собутыльниками и кем угодно еще, совершенные «на бытовой почве», поэтому их количество гораздо больше, чем число семейных преступлений. Причем сторонники закона выдают цифры бытовой преступности (называя ее семейно-бытовой) за семейные преступления, тем самым подменяют понятия и вводя всех в заблуждение. Значит, такое понятие, как «семейно-бытовое насилие», просто не имеет права на существование в правовом поле.
Раскрутка темы «семейного насилия» приводит к дискредитации и искусственной криминализации семьи. К сожалению, иногда такая пропаганда оказывает воздействие на представителей власти. Вместо того чтобы бороться с насильственной преступностью в целом (и в том числе в отношении детей), в отдельных регионах почему-то принимают программы по профилактике жестокого обращения с детьми в семьях. В Амурской области, например, женщину уже привлекли к уголовной ответственности за подзатыльник неуправляемому сыну в воспитательных целях, когда бедная мама уже не знала, как справиться с сыном, совершающим противоправные и аморальные поступки.
Поэтому очень важно, чтобы госчиновники на всех уровнях уяснили: разговоры о неимоверных показателях семейного насилия — не более чем спекуляция. И что именно сам институт семьи сегодня оказался под угрозой. Активно проталкиваемый законопроект, по сути, представляет собой кальку с Модельного закона ООН о насилии в семье, который основан на Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. Здесь мы видим очередную попытку нарушить правовой суверенитет России. Эта конвенция требует от государства «изменить социальные и культурные модели поведения мужчин и женщин с целью искоренения предрассудков и упразднения обычаев и всей прочей практики, которые основаны на идее неполноценности или превосходства одного из полов или стереотипности роли мужчин и женщин». Очевидно, что такое требование совершенно не соответствует российским семейным традициям.
Помимо этого, законопроект вызывает замечания и по собственно юридической части. В заключении правительства РФ говорится, что он вводит ряд понятий, на сегодняшний момент не имеющих законодательного определения: «право на здоровье», «право на покой», «право на честь и достоинство». В то же время эти понятия уже предусмотрены имеющимися статьями КоАП (например, «мелкое хулиганство», «оскорбление»). В УК РФ есть достаточное количество рычагов, чтобы защитить человека от покушений на жизнь, здоровье, половую свободу, честь и достоинство, ущемление трудовых, экономических и иных прав (в том числе в семье).
Но главная опасность законопроекта, по мнению юристов, в том, что он выделяет группу людей (то есть тех, у кого есть семья), имеющую равные права с остальными гражданами страны, в особую категорию с правовой точки зрения.
«Проект закона предполагает появление новых правовых разновидностей насилия: "психологического" и "экономического", которые будут распространяться исключительно на сферу семейных отношений, что поставит семью в неравное положение с иными областями жизни человека, — считает Елена Тимошина, кандидат юридических наук, криминолог, член Общественного совета по защите семьи и традиционных семейных ценностей. — Если вам, к примеру, нахамили в трамвае — что поделаешь, жизнь такая, а если в семье — это "психологическое насилие" и правонарушение. Если вас лишили пособия по беременности и родам потому, что вы получали черную зарплату — это издержки экономики, а если вы не дали ребенку деньги на карманные расходы — уже "экономическое насилие" и преступление. Введение на уровне законодательства новых видов насилия повлечет увеличение возможности привлечения членов семей к правовой ответственности».
В законопроекте насилием называется и умышленное унижение прав… животного, принадлежащего члену семьи. Сделал замечание любимому коту своей дочери, который ворует еду со стола, — значит, тоже совершил «психологическое насилие». Возможно, подобный бред остался в законопроекте из-за трудностей перевода с английского: ведь текст, как говорилось выше, во многом скопирован с западного первоисточника. Да только кто ж потом будет разбираться?
Проект закона «О предупреждении и профилактике семейно-бытового насилия» устанавливает еще и дополнительную ответственность за «физическое» и «сексуальное» насилие для членов семьи. «То есть посторонний человек, напавший на вас на улице, будет нести меньшую ответственность по сравнению с членом семьи, с которым у вас возникли конфликт и непонимание, — поясняет Елена Тимошина. — От сексуального домогательства со стороны начальника этот закон вас и не собирается защищать (а Уголовным кодексом вы чаще всего не воспользуетесь вследствие трудностей с доказуемостью таких деяний), а вот "родного" мужа можно будет легко привлечь к уголовной ответственности за такое же "домогательство" только на основании не подкрепленных доказательствами слов жены, соседки или представителей общественных организаций, "специализирующихся" на выявлении семейного насилия».
То есть законопроект создает как бы дублирующую систему правовых понятий и предписаний: одну, более суровую — для членов семьи, другую, более либеральную — для всех остальных. Тем самым, по сути, нарушается равноправие граждан перед законом и дискриминируются члены семьи.
Если кто-либо попадет под действие продвигаемого законопроекта, его ожидают постановка на «специальный учет» и судебное защитное предписание, которым в том числе правонарушителю будет запрещаться «преследовать потерпевшего» (то есть, по сути, следует прекратить с ним семейные отношения) (статья 23), а при «необходимости дополнительно» может быть возложена обязанность «покинуть место совместного проживания с пострадавшим, независимо от того, кто является собственником жилого помещения» (статья 26).
«Законопроект также по-своему понимает принцип равноправия и состязательности сторон: "неявка в суд заявителя, пострадавшего либо лица, в отношении которого подано заявление, не препятствует рассмотрению заявления о вынесении судебного защитного предписания" (п. 6 статьи 25). Это значит, что члены семьи лишены возможности пообщаться друг с другом после ссоры (реальной или мнимой), у них даже нет шанса примириться, поскольку с момента выявления "факта насилия" жертву немедленно изолируют, а в судебном заседании совсем не обязательно участие сторон конфликта», — отмечает Елена Тимошина.
Спасибо, не надо!
«Если бы мы не проводили анализ соответствующего зарубежного опыта по реализации такого же закона в Норвегии и Финляндии, мы еще долго не могли бы осознать последствия, которые нам несет принятие этого закона. Вот так же, например, была лишена прав опеки над ребенком небезызвестная Римма Салонен (сын которой после этой истории был вывезен в посольской машине в Финляндию). Несмотря на то что было известно о том, что она гостит с сыном в России (о чем она предварительно уведомила посольство и бывшего мужа), против нее возбудили дело о похищении ребенка. Ее пригласили в суд по адресу проживания в Финляндии и заочно (без ее участия, так как она находилась в России и не знала о суде) приняли решение о лишении ее права опеки над ребенком. Как видно, законопроект, предлагаемый в России, гарантирует такой же порядок рассмотрения дел», — резюмирует Елена Тимошина.
Антисемейные лоббисты апеллируют к положительному опыту западных стран, где подобные законы уже действуют. Но они не говорят о том, что, например, в Норвегии несколько месяцев назад появился закон, по которому ребенок с 7 лет имеет право изменить пол, не предупреждая об этом родителей. И о том, что если в Германии 13-летняя девочка начнет принимать «легкие» наркотики, родители будут не спасать ее, а молча надеяться, что она, может быть, все-таки не перейдет потом на героин. Они ведь не вправе навязывать ей свое мнение. Выходит, у родителей нет прав, да и выполнять обязанности действия «борцов за права человека» им не позволяют. Известен случай, когда в США мужчина сфотографировал свою бывшую жену в момент кормления грудью их общего ребенка. Затем отнес снимки «куда следует», женщину обвинили в сексуальном домогательстве (!) и лишили родительских прав.
Ну и, конечно, «прелести» ювенальной юстиции. Недавно одновременно в нескольких странах стали известны факты преступлений против большого числа несовершеннолетних, содержащихся на воспитании в государственных и частных учреждениях. В том числе серийных преступлений сексуального характера в отношении детей «доречевого» возраста, сопряженных с изготовлением и распространением соответствующей порнографической продукции, обнаружившей высокий потребительский спрос на черном рынке. Многие из этих детей были изъяты из кровных семей по причинам жестокого отношения, причем под ним понимались не только легкие физические наказания в воспитательных целях, но и критика ребенка, «повышенные тона», разного рода запреты, а также «отсутствие нормальных условий для развития детей» (или попросту бедность семьи).
Мы все еще должны верить словам ювенальных лоббистов, что семья опасна для ребенка?!
«В воспитании неизбежно возникают ситуации, когда от родителей требуется изрядная строгость, — говорит "Русской планете" Ирина Медведева, известный детский психолог, директор Общественного института демографической безопасности, член Совета при уполномоченном по правам ребенка Павле Астахове, соучредитель центра "ИВАН-ЧАЙ". — Она является неотъемлемым элементом системы воспитания. Но из-за принятия закона о семейном насилии родители будут бояться проявить строгость, а дети обязательно этим воспользуются, станут шантажировать родителей, пугать, что донесут на них за якобы совершенное насилие. Особенно этим будут злоупотреблять подростки, которые склонны к демонстративному поведению, конфликтам со старшими. Такая ситуация приведет к "расчеловечиванию" детей».
По мнению эксперта, плоды родительской запуганности видны уже сейчас и без всякого закона о семейном насилии. По словам Ирины Яковлевны, чуть ли не каждый второй ребенок приходит к ней на прием с уже поставленным диагнозом «гиперактивность».
«Но истинная гиперактивность — симптом тяжелого психологического расстройства, которого просто не может быть у такого количества детей. Здесь мы имеем дело с мнимой гиперактивностью. Дети бессознательно испытывают волнение, когда разрушена здоровая, Богом данная иерархия: взрослый — ребенок. Когда родители становятся для детей партнерами и боятся проявить родительскую власть, на сознательном уровне дети могут быть этим довольны, но на бессознательном — испытывают тревогу. И потому ведут себя вызывающе, как бы провоцируя (тоже, конечно, бессознательно!) своих мам и пап на эту родительскую власть. Недовоспитанные дети часто выглядят как психически больные, отсюда и множество диагностических ошибок психологов, психоневрологов, психотерапевтов. Когда того же самого ребенка ставят в четкие поведенческие рамки, дают ему понять, что можно, а чего нельзя, он оказывается совершенно нормальным, без каких-либо проявлений психических заболеваний, даже незначительных. Но родители очень напуганы, и мне, как психологу, нередко приходится заниматься не только детьми, но и взрослыми», — говорит Ирина Медведева.
Итак, возведение «прав человека» в ранг главной ценности приведет к разрушению неприкосновенности семьи, ее суверенитета. Она окажется совершенно беззащитной перед вмешательством извне, насилием со стороны органов опеки и всевозможных НКО, которые радостно займутся доносительством. А предлог, как всегда, самый гуманный: забота о детях и женщинах, тем более что насилие в семьях действительно есть, пусть и не в таких ужасающих масштабах, о каких говорят «правозащитники». Однако права человека ни в коем случае не должны противопоставляться правам семьи. Иначе он просто лишится права на семейную жизнь.
