Тук-тук !
- Кто там ?
- Любовь к вам в двери постучала.
- Кто-кто ? Любовь ??? Вали отсюда, ты меня достала!
- Но я приехала к тебе и вещи привезла,
Два чемодана, вон какие !, еле донесла !
Пусти меня к себе, а завтра я уйду,
И обещаю я тебе, что больше не приду…
- А ты всё бьешь на жалость, девочка моя ?
Ну ладно, заходи, но завтра чтоб ушла .
Любовь зашла и по привычке села на кровати,
Смотрю я на тебя…ты как всегда не кстати !
Ну ладно, расскажи мне как твои дела ?
Чем промышляешь ? Где уже была ?
Кого успела наградить собой, а может наказать ?
Такие чемоданы ты берешь с собой…
А что в них ? Можешь показать ?
- Нет, нам нельзя , Я не могу так поступить !
Хотя… раз так случилось, можешь их открыть…
Итак посмотрим с чем любовь приходит к нам:
- Я вижу нож, зачем он ?
- Ну это, чтобы сердце резать остро.
- Ну да, с такой железкой это очень просто…
- А яд зачем ?
- Его три капли нужно в сердце влить..
- А нитки для чего ?
- Ну, чтоб его потом зашить..
- А это что такое ?
- Пудра для мозгов.
в ней есть алмазный блеск и аромат цветов..
- Ну а шифруешься ты чем ?
- Шифровка ???? Она-то для любви зачем ???
Хотя… есть вот от розы лепестки,
Сердечки, бантики, цветы…ты только посмотри !!!
Стихов красивых много, много и поэм,
А там в углу, ты видишь, есть лекарство от проблем.
Есть пелена для глаз, с ней всё так просто !
Есть вот перчинки, для тех, кто любит, чтобы было остро..
Есть пузырёк с заботой и флакон тепла,
Коробочка с вниманьем и баночка добра,
Есть тюбик с романтично-нежным гелем,
Есть даже крылья белые, чтоб люди полетели !
А вот стоит она…
Из-за неё ты сильно обижалась на меня:
Разлука…
Но я не виновата, решала-то не я !
Ну ты пойми, мне тоже нелегко…
Порой приходится идти так далеко !
Мне адрес не дают куда идти,
Самой приходится решать как и кого свести…
Откуда я там знаю кто женат, а кто в разводе ?
Поэтому свожу я всех, кого встречаю на своей дороге.
Но люди почему-то вечно недовольны…
Одним я делаю приятно, другим уж очень больно,
Спасибо мне вообще не говорят,
И если что не так, во всём меня винят…
Смотри…. на улице уже светло, дорогу я найду,
Спасибо за ночлег, но я уже пойду…
Ты на прощанье хочешь что-нибудь сказать ??
- Да, я хочу сказать: Я ОЧЕНЬ БУДУ ЖДАТЬ…!
Любимые стихи и отрывки
-
Panzerbear
- модератор
- Сообщения: 21640
- Зарегистрирован: 03.08.05 12:13
- Откуда: Москвабад
- Пол: М
A Death-Bed
1918
"This is the State above the Law.
The State exists for the State alone."
[This is a gland at the back of the jaw,
And an answering lump by the collar-bone.],
Some die shouting in gas or fire;
Some die silent, by shell and shot.
Some die desperate, caught on the wire;
Some die suddenly. This will not.
"Regis suprema voluntas Lex"
[It will follow the regular course of--throats.]
Some die pinned by the broken decks,
Some die sobbing between the boats.
Some die eloquent, pressed to death
By the sliding trench, as their friends can hear.
Some die wholly in half a breath.
Some--give trouble for half a year.
"There is neither Evil nor Good in life
Except as the needs of the State ordain."
[Since it is rather too late for the knife,
All we can do is to mask the pain.]
Some die saintly in faith and hope--
One died thus in a prison-yard--
Some die broken by rape or the rope;
Some die easily. This dies hard.
"I will dash to pieces who bar my way.
Woe to the traitor! Woe to the weak!"
[Let him write what he wishes to say.
It tires him out if he tries to speak.]
Some die quietly. Some abound
In loud self-pity. Others spread
Bad morale through the cots around...
This is a type that is better dead.
"The war was forced on me by my foes.
All that I sought was the right to live."
[Don't be afraid of a triple dose;
The pain will neutralize all we give.
Here are the needles. See that he dies
While the effects of the drug endure....
What is the question he asks with his eyes?--
Yes, All-Highest, to God, be sure.]
1918
"This is the State above the Law.
The State exists for the State alone."
[This is a gland at the back of the jaw,
And an answering lump by the collar-bone.],
Some die shouting in gas or fire;
Some die silent, by shell and shot.
Some die desperate, caught on the wire;
Some die suddenly. This will not.
"Regis suprema voluntas Lex"
[It will follow the regular course of--throats.]
Some die pinned by the broken decks,
Some die sobbing between the boats.
Some die eloquent, pressed to death
By the sliding trench, as their friends can hear.
Some die wholly in half a breath.
Some--give trouble for half a year.
"There is neither Evil nor Good in life
Except as the needs of the State ordain."
[Since it is rather too late for the knife,
All we can do is to mask the pain.]
Some die saintly in faith and hope--
One died thus in a prison-yard--
Some die broken by rape or the rope;
Some die easily. This dies hard.
"I will dash to pieces who bar my way.
Woe to the traitor! Woe to the weak!"
[Let him write what he wishes to say.
It tires him out if he tries to speak.]
Some die quietly. Some abound
In loud self-pity. Others spread
Bad morale through the cots around...
This is a type that is better dead.
"The war was forced on me by my foes.
All that I sought was the right to live."
[Don't be afraid of a triple dose;
The pain will neutralize all we give.
Here are the needles. See that he dies
While the effects of the drug endure....
What is the question he asks with his eyes?--
Yes, All-Highest, to God, be sure.]
позднего гостя заманиваешь в тепло,
мечешься - что приготовить, чем угостить,
гость начинает рассказывать о делах,
ты разливаешь чай.
гость говорит о поездке, положим, в Крым.
гость достает фотографии, на столе
перед тобою - Крым. говоришь: ого!
и подливаешь чай.
гость повествует о том, как в Крыму тепло,
гость сожалеет о том, как простыл в пути,
гость говорит о работе, жене, долгах,
гость говорит: пора.
гость говорит: посижу еще пять минут,
гость говорит: обязательно съезди в Крым.
делает бутерброд и, с набитым ртом, -
как у тебя дела?
а... говоришь. да дела мои... ничего.
скушай еще бутерброд. да, дела - ништяк...
слушай, а может, останешься до утра?
гость понимает не так.
ой, говоришь и краснеешь во все лицо,
слушай, мне просто... очень нехорошо,
тут, понимаешь, друг от меня ушел...
гость выдает зевок.
нет, не любовник - а друг, понимаешь? друг,
долго... дружил, а теперь вот ушел к другой,
ты понимаешь? гость говорит: угу,
гость говорит: пойду.
лето в этом году, говорит, дерьмо,
вроде бы август, а хоть залезай в пальто.
кстати, давно собирался, да все молчал...
друг этот твой - (м)удак.
ты закрываешь дверь, выливаешь чай,
ставишь будильник на семь, выключаешь свет.
сон, за которым падаешь в темноту,
некому рассказать.
Ася Анистратенко.
мечешься - что приготовить, чем угостить,
гость начинает рассказывать о делах,
ты разливаешь чай.
гость говорит о поездке, положим, в Крым.
гость достает фотографии, на столе
перед тобою - Крым. говоришь: ого!
и подливаешь чай.
гость повествует о том, как в Крыму тепло,
гость сожалеет о том, как простыл в пути,
гость говорит о работе, жене, долгах,
гость говорит: пора.
гость говорит: посижу еще пять минут,
гость говорит: обязательно съезди в Крым.
делает бутерброд и, с набитым ртом, -
как у тебя дела?
а... говоришь. да дела мои... ничего.
скушай еще бутерброд. да, дела - ништяк...
слушай, а может, останешься до утра?
гость понимает не так.
ой, говоришь и краснеешь во все лицо,
слушай, мне просто... очень нехорошо,
тут, понимаешь, друг от меня ушел...
гость выдает зевок.
нет, не любовник - а друг, понимаешь? друг,
долго... дружил, а теперь вот ушел к другой,
ты понимаешь? гость говорит: угу,
гость говорит: пойду.
лето в этом году, говорит, дерьмо,
вроде бы август, а хоть залезай в пальто.
кстати, давно собирался, да все молчал...
друг этот твой - (м)удак.
ты закрываешь дверь, выливаешь чай,
ставишь будильник на семь, выключаешь свет.
сон, за которым падаешь в темноту,
некому рассказать.
Ася Анистратенко.
С СУДЬБОЙ ПОЕДИНОК НЕ СТРАШЕН.
ПРЕДСКАЗАНИЯ ВОЛХВА
В древнем свитке по прихоти странной,
Подбирая с опаской слова,
Летописец – монах безымянный –
Записал предсказанья волхва:
«Семь ненастий на Русь переможет,
Семь стихий Светогор покорит,
И мунгальские ветры стреножит,
И байкальские волны смирит.
Приарканит метели Сибири,
К белой гриве коня своего,
И таких не отыщется в мире,
Чтоб в бою победили его.
Пересилит нечистую силу,
Что, как вихрь, налетит из-за гор.
И пришельцев загонит в могилу
Богатырским мечом Светогор.
Но когда победитель задремлет,
Сняв кольчугу с крутого плеча,
Наползёт на славянскую землю
Мелкозубая тварь – саранча.
Обживётся в степях и полесьях,
Станет Русь объедая, урчать,
И во всех наших градах и весях,
Только хрумканье будет звучать.
В ОДНОЧАСЬЕ державу источит,
Все приданья её извратит,
Все свершенья её опорочит –
И на Запад и Юг отлетит.
Будет долгое-долгое лихо.
Суховеи. Бездожие. Зной.
И пустынное облако тихо
Будет плыть над пустынной страной.
Будет думать тяжёлую думу
Русский лес, отражаясь в реке.
Русский ворон, нахохлясь угрюмо,
Будет век вековать на пеньке.
Станут пустошью гиблой уремы,
Станет кладбищем каждый бугор.
До поры, как очнётся от дрёмы
Первый воин Руси – СВЕТОГОР.
СУД ВСЕХ ВЫСОТ ВСЯК ПРАВИТ НАД СОБОЙ
В пределах России одна есть лишь рать,
Что волю желанную Руси,
В просторах Вселенной должна отстоять,-
От смертной избавить бабуси.
За давностью летий её оттеснить
Спешили иные герои, -
Свергатели вечных, могли лишь лепить
Одни краткосрочные строи.
Та рать не тревожит разводы границ,
По пыльным дорогам ступая,
Она всепространственной высью стоит,
На панцири блошьи взирая.
Давно ей известен баталий исход:
Предателей ждёт вызреванье,
Чтоб в ею добытый победный порог
Не втиснулась челядь изгнания.
Всех смерти желающим нашей Земле,
Что их обогрев приютила,
Она передаст им желаемой мгле,
Тем ямам, что гостья нарыла.
Суды недомерков пора присудить
Последним итоговым сроком,
И тех, кто друг другу спешили служить,
Взывая к придворным пророкам.
За розовой ширмой им зримых небес,
Всяк чернь свой восход избирает,
Но если в нём вызрел лишь ангельский бес,
То с тем ли он небом играет?
Не сводом науки, незрящей основ,
Всегда измеряющей криво,
Кроится, возводится статус миров,
Чтоб к вечности брегу прибило.
За эти геройства, возведшие вспять,
За все, не считать недоимки,
Кем можете сами себя величать?
Вам в радость, что длятся поминки.
Не вытопчут рати ваш в небыль исход,
И небу, и пеклу вы чужды.
Из глины взошедших, к ней память влечёт,
На гнилостной живности нужды.
В ком чревоугодье под солнцем вело,
Не в свет его ясного ока,
Того пробужденье Земли не влекло -
В ней зарево звёздного срока.
Планеты, вскормлённые звёздной средой,
Себя во светила возводят,
А наши сознанья планетной судьбой,
Как память её плодородят.
Так всё во Вселенной друг друга растит,
Но если кто выпал в уродство,
То тот, по законам людей, не гостит
В избранниках лучшего свойства.
Из стада животных изгонят любя
Больного, что племя изводит,
Гуманность людей, изживая себя,
Уродов «бесценных» разводит.
Миллионы детей в беспризорных губя,
Здоровых - в отбросы низводят,
И церковь, наука и власти, блудя,
О будущем вам суесловят.
Коль Солнце б повесили злобным лучом,
Иль тёмным, ласкающим Землю,
Иль смрад - не цветенье, нас звало б в весну,
Такую я жизнь не приемлю!
Уродливый мир лицезрел кривизну,
Как избранность высших достоинств.
Во всяком беспутстве искал новизну
За ширмой любых непристоинств.
Он все беззаконья в законы возвёл,
Судьбу к поединку взывая.
Законов Вселенной свергая престол,
Свой гнев на себя изливая.
За каждым уделом ведётся надзор,
И если творенье вне дела,
То рушится право на жизнь-уговор,
Как видно, мечта оскудела.
И рати ведущих, чтоб выбрали срок,
Избавились вы от излишеств,
Вы бросили в жертву, чтоб каждый замолк, -
Боитесь разумных могуществ.
Сократ, Парацельс разум ваш врачевал,
Джордано - к вам звёзды приблизил,
Чтоб в солнечном граде ваш род проживал,
Свой рок Кампанелла не снизил.
Не смеет никто на забвенье пенять,
Их судьбы - пример и наука.
Их боли и знанья могли отстоять
Вам право не кануть в проруху.
Создавшему род ваш, уже не впервой
Миров прохожденье итожить.
Он Зевсом вас вёл от судьбы роковой,
И смог в Светогоре умножить.
Он - рать и Вселенский вершитель судеб,
Не в ролях грозящих нежитей,
С серпами, крестами вершащих набег,
Не рабством, безумством креститель.
Суд высшим всезнаньем он в вечности вёл,
Всезнанье же - нравственным впору,
Хитрец, полуродок зачёты в подол
Сбирает, как должное вору.
Планета от света всезнанья взойдёт
В иное своё измеренье.
Энергией более чистых частот
Заполнятся все пробужденья.
Как инопланетный пришелец, как смрад,
Приемлет Земли атмосферу,
Так сила энергий ускорит распад,
Не принявших эту замену.
И всем королькам в президентских чинах,
Со всей их роднёй, окруженьем,
Отрадно б улечься в пристойных гробах
С покоящим их песнопеньем.
Все страхи замирные тихо сойдут
С сим миром, усопшим от дури.
Пусть эту науку живые зачтут,
Не сеют ветрами до бури.
Сергей Соболев
ПРЕДСКАЗАНИЯ ВОЛХВА
В древнем свитке по прихоти странной,
Подбирая с опаской слова,
Летописец – монах безымянный –
Записал предсказанья волхва:
«Семь ненастий на Русь переможет,
Семь стихий Светогор покорит,
И мунгальские ветры стреножит,
И байкальские волны смирит.
Приарканит метели Сибири,
К белой гриве коня своего,
И таких не отыщется в мире,
Чтоб в бою победили его.
Пересилит нечистую силу,
Что, как вихрь, налетит из-за гор.
И пришельцев загонит в могилу
Богатырским мечом Светогор.
Но когда победитель задремлет,
Сняв кольчугу с крутого плеча,
Наползёт на славянскую землю
Мелкозубая тварь – саранча.
Обживётся в степях и полесьях,
Станет Русь объедая, урчать,
И во всех наших градах и весях,
Только хрумканье будет звучать.
В ОДНОЧАСЬЕ державу источит,
Все приданья её извратит,
Все свершенья её опорочит –
И на Запад и Юг отлетит.
Будет долгое-долгое лихо.
Суховеи. Бездожие. Зной.
И пустынное облако тихо
Будет плыть над пустынной страной.
Будет думать тяжёлую думу
Русский лес, отражаясь в реке.
Русский ворон, нахохлясь угрюмо,
Будет век вековать на пеньке.
Станут пустошью гиблой уремы,
Станет кладбищем каждый бугор.
До поры, как очнётся от дрёмы
Первый воин Руси – СВЕТОГОР.
СУД ВСЕХ ВЫСОТ ВСЯК ПРАВИТ НАД СОБОЙ
В пределах России одна есть лишь рать,
Что волю желанную Руси,
В просторах Вселенной должна отстоять,-
От смертной избавить бабуси.
За давностью летий её оттеснить
Спешили иные герои, -
Свергатели вечных, могли лишь лепить
Одни краткосрочные строи.
Та рать не тревожит разводы границ,
По пыльным дорогам ступая,
Она всепространственной высью стоит,
На панцири блошьи взирая.
Давно ей известен баталий исход:
Предателей ждёт вызреванье,
Чтоб в ею добытый победный порог
Не втиснулась челядь изгнания.
Всех смерти желающим нашей Земле,
Что их обогрев приютила,
Она передаст им желаемой мгле,
Тем ямам, что гостья нарыла.
Суды недомерков пора присудить
Последним итоговым сроком,
И тех, кто друг другу спешили служить,
Взывая к придворным пророкам.
За розовой ширмой им зримых небес,
Всяк чернь свой восход избирает,
Но если в нём вызрел лишь ангельский бес,
То с тем ли он небом играет?
Не сводом науки, незрящей основ,
Всегда измеряющей криво,
Кроится, возводится статус миров,
Чтоб к вечности брегу прибило.
За эти геройства, возведшие вспять,
За все, не считать недоимки,
Кем можете сами себя величать?
Вам в радость, что длятся поминки.
Не вытопчут рати ваш в небыль исход,
И небу, и пеклу вы чужды.
Из глины взошедших, к ней память влечёт,
На гнилостной живности нужды.
В ком чревоугодье под солнцем вело,
Не в свет его ясного ока,
Того пробужденье Земли не влекло -
В ней зарево звёздного срока.
Планеты, вскормлённые звёздной средой,
Себя во светила возводят,
А наши сознанья планетной судьбой,
Как память её плодородят.
Так всё во Вселенной друг друга растит,
Но если кто выпал в уродство,
То тот, по законам людей, не гостит
В избранниках лучшего свойства.
Из стада животных изгонят любя
Больного, что племя изводит,
Гуманность людей, изживая себя,
Уродов «бесценных» разводит.
Миллионы детей в беспризорных губя,
Здоровых - в отбросы низводят,
И церковь, наука и власти, блудя,
О будущем вам суесловят.
Коль Солнце б повесили злобным лучом,
Иль тёмным, ласкающим Землю,
Иль смрад - не цветенье, нас звало б в весну,
Такую я жизнь не приемлю!
Уродливый мир лицезрел кривизну,
Как избранность высших достоинств.
Во всяком беспутстве искал новизну
За ширмой любых непристоинств.
Он все беззаконья в законы возвёл,
Судьбу к поединку взывая.
Законов Вселенной свергая престол,
Свой гнев на себя изливая.
За каждым уделом ведётся надзор,
И если творенье вне дела,
То рушится право на жизнь-уговор,
Как видно, мечта оскудела.
И рати ведущих, чтоб выбрали срок,
Избавились вы от излишеств,
Вы бросили в жертву, чтоб каждый замолк, -
Боитесь разумных могуществ.
Сократ, Парацельс разум ваш врачевал,
Джордано - к вам звёзды приблизил,
Чтоб в солнечном граде ваш род проживал,
Свой рок Кампанелла не снизил.
Не смеет никто на забвенье пенять,
Их судьбы - пример и наука.
Их боли и знанья могли отстоять
Вам право не кануть в проруху.
Создавшему род ваш, уже не впервой
Миров прохожденье итожить.
Он Зевсом вас вёл от судьбы роковой,
И смог в Светогоре умножить.
Он - рать и Вселенский вершитель судеб,
Не в ролях грозящих нежитей,
С серпами, крестами вершащих набег,
Не рабством, безумством креститель.
Суд высшим всезнаньем он в вечности вёл,
Всезнанье же - нравственным впору,
Хитрец, полуродок зачёты в подол
Сбирает, как должное вору.
Планета от света всезнанья взойдёт
В иное своё измеренье.
Энергией более чистых частот
Заполнятся все пробужденья.
Как инопланетный пришелец, как смрад,
Приемлет Земли атмосферу,
Так сила энергий ускорит распад,
Не принявших эту замену.
И всем королькам в президентских чинах,
Со всей их роднёй, окруженьем,
Отрадно б улечься в пристойных гробах
С покоящим их песнопеньем.
Все страхи замирные тихо сойдут
С сим миром, усопшим от дури.
Пусть эту науку живые зачтут,
Не сеют ветрами до бури.
Сергей Соболев
Не по вере нам и разуму
Во тьме свет искать,
В плаче радость знать.
Сладок хлеб труда Солнцем взрощенный,
В нём каких иных сил не ведаем.
Переметные, самозваные,
Впору оборотни-добродетели
Нас смутили преклонением
Стае чёрной, мира тёмного.
До поры стоял тот навет судьбой,
Пока били мы челобитную.
Распрями нас в луч, Солнце доброе,
Водвори любовь без слёз робости.
В глубине сердец светлых разумом
Оживёт дух свыше всех высот,
Коей мерою непомерною,
Каким знанием неиспытанным,
Он возвёл славян в торжество любви
Земле ведомой от рождения.
Ныне время первозванное
Всех путей поутраченных,
Лучших судеб неиспытанных.
Колосись, народ, светоностностью,
Голос разума возвращённый вам
Силой, знанием СВЕТОГОРОВЫМ
Развернёт вас ввысь посреди племён
Властью сдавленных, богом травленных.
Не во круге дней это станется,
Сила душами разрастается.
В них единство зрело болью издавно,
В них ответ поспел к сроку – вызвано.
С виду силы в них не прибудится,
Но Земля душой их избавится:
От кривой судьбы – злой попутчицы,
От гнилых кровей – лжи чернушницы,
От чужих щедрот ядом вскормленных,
От любви, забот, рабством венчанных.
Сгинет день и ночь чуждых промыслов,
Приберёт их путь преисподняя.
Прямым разумом на дорогах быть,
Чести слыть в Руси во избранницах.
То не гой да дол – свист да пляс кривой
В небытье во мгле зарождается,
То в Русь вложенной предков силою,
Через всех костров испытания
Рода Честь и Кровь возвращается.
Во тьме свет искать,
В плаче радость знать.
Сладок хлеб труда Солнцем взрощенный,
В нём каких иных сил не ведаем.
Переметные, самозваные,
Впору оборотни-добродетели
Нас смутили преклонением
Стае чёрной, мира тёмного.
До поры стоял тот навет судьбой,
Пока били мы челобитную.
Распрями нас в луч, Солнце доброе,
Водвори любовь без слёз робости.
В глубине сердец светлых разумом
Оживёт дух свыше всех высот,
Коей мерою непомерною,
Каким знанием неиспытанным,
Он возвёл славян в торжество любви
Земле ведомой от рождения.
Ныне время первозванное
Всех путей поутраченных,
Лучших судеб неиспытанных.
Колосись, народ, светоностностью,
Голос разума возвращённый вам
Силой, знанием СВЕТОГОРОВЫМ
Развернёт вас ввысь посреди племён
Властью сдавленных, богом травленных.
Не во круге дней это станется,
Сила душами разрастается.
В них единство зрело болью издавно,
В них ответ поспел к сроку – вызвано.
С виду силы в них не прибудится,
Но Земля душой их избавится:
От кривой судьбы – злой попутчицы,
От гнилых кровей – лжи чернушницы,
От чужих щедрот ядом вскормленных,
От любви, забот, рабством венчанных.
Сгинет день и ночь чуждых промыслов,
Приберёт их путь преисподняя.
Прямым разумом на дорогах быть,
Чести слыть в Руси во избранницах.
То не гой да дол – свист да пляс кривой
В небытье во мгле зарождается,
То в Русь вложенной предков силою,
Через всех костров испытания
Рода Честь и Кровь возвращается.
-
Panzerbear
- модератор
- Сообщения: 21640
- Зарегистрирован: 03.08.05 12:13
- Откуда: Москвабад
- Пол: М
Saxon
Crusader
Crusader, crusader, please take me with you
The battle lies far to the east
Crusader, crusader, don't leave me alone
I want to ride out on your quest
I'm waiting, I'm waiting, to stand by your side
To fight with you over the sea
They're calling, they're calling, I have to be there
The holy land has to be free
Fight the good fight
Believe what is right
Crusader, the Lord of the Realm
Fight the good fight
With all your might
Crusader, the Lord of the Realm
We're marching, we're marching, to a land far from home
No one can say who'll return
For Christendom's sake, we'll take our revenge
On the pagans from out of the east
We Christians are coming, with swords held on high
United by faith and the cause
The Saracen heathen will soon taste our steel
Our standards will rise 'cross the land
Fight the good fight
Believe what is right
Crusader, the Lord of the Realm
Fight the good fight
With all your might
Crusader, the Lord of the Realm
To battle, to battle, the Saracen hordes
We follow the warrior king
Onward, ride onward, into the fight
We carry the sign of the cross
Warlords of England, Knights of the Realm
Spilling their blood in the sand
Crusader, crusader, the legend is born
The future will honour your deeds
Fight the good fight
Believe what is right
Crusader, the Lord of the Realm
Fight the good fight
With all your might
Crusader, the Lord of the Realm
(Come Crusader let battle commence)
Fight the good fight
Believe what is right
Crusader, the Lord of the Realm
Crusader, the Lord of the Realm
Fight the good fight
Believe what is right
Crusader, the Lord of the Realm
Crusader, the Lord of the Realm
Crusader
Crusader, crusader, please take me with you
The battle lies far to the east
Crusader, crusader, don't leave me alone
I want to ride out on your quest
I'm waiting, I'm waiting, to stand by your side
To fight with you over the sea
They're calling, they're calling, I have to be there
The holy land has to be free
Fight the good fight
Believe what is right
Crusader, the Lord of the Realm
Fight the good fight
With all your might
Crusader, the Lord of the Realm
We're marching, we're marching, to a land far from home
No one can say who'll return
For Christendom's sake, we'll take our revenge
On the pagans from out of the east
We Christians are coming, with swords held on high
United by faith and the cause
The Saracen heathen will soon taste our steel
Our standards will rise 'cross the land
Fight the good fight
Believe what is right
Crusader, the Lord of the Realm
Fight the good fight
With all your might
Crusader, the Lord of the Realm
To battle, to battle, the Saracen hordes
We follow the warrior king
Onward, ride onward, into the fight
We carry the sign of the cross
Warlords of England, Knights of the Realm
Spilling their blood in the sand
Crusader, crusader, the legend is born
The future will honour your deeds
Fight the good fight
Believe what is right
Crusader, the Lord of the Realm
Fight the good fight
With all your might
Crusader, the Lord of the Realm
(Come Crusader let battle commence)
Fight the good fight
Believe what is right
Crusader, the Lord of the Realm
Crusader, the Lord of the Realm
Fight the good fight
Believe what is right
Crusader, the Lord of the Realm
Crusader, the Lord of the Realm
В непредначертанный чертог
В распятья всех и на глумленья
Ведёт отмеренный итог
Лишь по делам и разуменью.
В преддверьи роковой черты
Всяк созревал тысячелетья,
Чтобы взойти в свои мечты
Согласно избранным наследьям.
Но суд свершает всяк с собой,
Кто жадно людям нёс страданья,
Тот из копилки роковой
Впредь извлечёт судьбу-терзанья.
И внешне благонравный муж,
Взывавший к рабскому смиренью,
Получит шерстяной сюртук
С главой - баран, по разуменью.
И только призванный любить,
Трудом, и честь не потерявших,
Сумевших разум возводить
В высоты с богом равно знавших,
Земля приемлет в новый круг
Своей любви и восхождений,
Чтоб человеческий правнук
Обрёл вновь звездное рожденье
С.С.
В распятья всех и на глумленья
Ведёт отмеренный итог
Лишь по делам и разуменью.
В преддверьи роковой черты
Всяк созревал тысячелетья,
Чтобы взойти в свои мечты
Согласно избранным наследьям.
Но суд свершает всяк с собой,
Кто жадно людям нёс страданья,
Тот из копилки роковой
Впредь извлечёт судьбу-терзанья.
И внешне благонравный муж,
Взывавший к рабскому смиренью,
Получит шерстяной сюртук
С главой - баран, по разуменью.
И только призванный любить,
Трудом, и честь не потерявших,
Сумевших разум возводить
В высоты с богом равно знавших,
Земля приемлет в новый круг
Своей любви и восхождений,
Чтоб человеческий правнук
Обрёл вновь звездное рожденье
С.С.
-
Panzerbear
- модератор
- Сообщения: 21640
- Зарегистрирован: 03.08.05 12:13
- Откуда: Москвабад
- Пол: М
Хорошо, что нет Царя.
Хорошо, что нет России.
Хорошо, что Бога нет.
Только желтая заря,
Только звезды ледяные,
Только миллионы лет.
Хорошо -- что никого,
Хорошо -- что ничего,
Так черно и так мертво,
Что мертвее быть не может
И чернее не бывать,
Что никто нам не поможет
И не надо помогать.
Г. Иванов
Хорошо, что нет России.
Хорошо, что Бога нет.
Только желтая заря,
Только звезды ледяные,
Только миллионы лет.
Хорошо -- что никого,
Хорошо -- что ничего,
Так черно и так мертво,
Что мертвее быть не может
И чернее не бывать,
Что никто нам не поможет
И не надо помогать.
Г. Иванов
Осквернительным, жутким мгновеньем
Пронесли исторический век.
В кровожадном, стоическом мщении
Вы терзали свой собственный лик.
Не создали в себе ни единой
Вдохновляюще доброй черты.
Лишь побоищ кровавых картины
Памятуют о том с высоты.
.
Разорвав временные преграды,
Ужас стелится вновь по холмам.
Завещаете стоны и смрады,
Как судьбу всем иным временам.
Только силой звериною ширясь,
Уповаете далее жить.
Но не ею слагается вечность,-
Дан вам род не для битвы растить.
Вы устали от войн бесконечных,
И уж просите все небеса:
В вас глядится тоска о досрочном –
О пришествии света конца.
Пронесли исторический век.
В кровожадном, стоическом мщении
Вы терзали свой собственный лик.
Не создали в себе ни единой
Вдохновляюще доброй черты.
Лишь побоищ кровавых картины
Памятуют о том с высоты.
.
Разорвав временные преграды,
Ужас стелится вновь по холмам.
Завещаете стоны и смрады,
Как судьбу всем иным временам.
Только силой звериною ширясь,
Уповаете далее жить.
Но не ею слагается вечность,-
Дан вам род не для битвы растить.
Вы устали от войн бесконечных,
И уж просите все небеса:
В вас глядится тоска о досрочном –
О пришествии света конца.
Последний раз редактировалось Ширяй 30.12.10 01:50, всего редактировалось 1 раз.
-
Panzerbear
- модератор
- Сообщения: 21640
- Зарегистрирован: 03.08.05 12:13
- Откуда: Москвабад
- Пол: М
Мы для в вечность полётов созданы
И людьми потому рождены.
Той стране в нас сердца будут преданы
В общность счастья, где все влюблены.
Не драконами, клювами мечены
Наши души звериным умом.
Мы Землёю и Солнцем венчаны
Лики их мы в гербы введём.
Жизнь для нас – перелётная птица,
Разум вечный не знает границ,
Коль засветится звёздной зарницей
В быль вместив все мечты небылиц.
До поры не борьба нам уж снится,
Наш отдельный счастливый дол.
Где законом общины растится
Человеческий зрелый ум.
Челом вечности мудрым ставшим
Обойдём лихолетий стон.
Всем буржуям друг друга жующим
Мы оставим звериный затон.
Не попутчики мы, не соперники
В дикой ярости рвущим мзду.
Мы разумного счастья разведчики,
Мы в межзвёздную метим мечту.
Своё счастье на рынке стряпавшим
На прощанье помашем рукой.
Свою радость сознательно спрятавшим,
Всем в звериный желудок свой.
В вечной жизни нам больше радости,
Каждый может обнять судьбой
Всех планет и созвездий разности,
Без нужды их носить с собой.
Они будут брильантами жизни,
Не кровавых разладов бой.
Вот такие щедроты линий
На ладонях несём с собой.
По орбитам галактик вызвано
Мы уж вскоре сумеем плыть.
Кем какие высоты выбраны,
В той мечте и случится жить.
С. Соболев
И людьми потому рождены.
Той стране в нас сердца будут преданы
В общность счастья, где все влюблены.
Не драконами, клювами мечены
Наши души звериным умом.
Мы Землёю и Солнцем венчаны
Лики их мы в гербы введём.
Жизнь для нас – перелётная птица,
Разум вечный не знает границ,
Коль засветится звёздной зарницей
В быль вместив все мечты небылиц.
До поры не борьба нам уж снится,
Наш отдельный счастливый дол.
Где законом общины растится
Человеческий зрелый ум.
Челом вечности мудрым ставшим
Обойдём лихолетий стон.
Всем буржуям друг друга жующим
Мы оставим звериный затон.
Не попутчики мы, не соперники
В дикой ярости рвущим мзду.
Мы разумного счастья разведчики,
Мы в межзвёздную метим мечту.
Своё счастье на рынке стряпавшим
На прощанье помашем рукой.
Свою радость сознательно спрятавшим,
Всем в звериный желудок свой.
В вечной жизни нам больше радости,
Каждый может обнять судьбой
Всех планет и созвездий разности,
Без нужды их носить с собой.
Они будут брильантами жизни,
Не кровавых разладов бой.
Вот такие щедроты линий
На ладонях несём с собой.
По орбитам галактик вызвано
Мы уж вскоре сумеем плыть.
Кем какие высоты выбраны,
В той мечте и случится жить.
С. Соболев
-
Panzerbear
- модератор
- Сообщения: 21640
- Зарегистрирован: 03.08.05 12:13
- Откуда: Москвабад
- Пол: М
И ещё из Иванова, 2 моих любимых стихотворения...
Страсть? А если нет и страсти?
Власть? А если нет и власти
Даже над самим собой?
Что же делать мне с тобой.
Только не гляди на звезды,
Не грусти и не влюбляйся,
Не читай стихов певучих
И за счастье не цепляйся --
Счастья нет, мой бедный друг.
Счастье выпало из рук,
Камнем в море утонуло,
Рыбкой золотой плеснуло,
Льдинкой уплыло на юг.
Счастья нет, и мы не дети.
Вот и надо выбирать --
Или жить, как все на свете,
Или умирать.
Упал крестоносец средь копий и дыма,
Упал, не увидев Иерусалима.
У сердца прижата стальная перчатка,
И на ухо шепчет ему лихорадка:
-- Зароют, зароют в глубокую яму,
Забудешь, забудешь Прекрасную Даму,
Глаза голубые, жемчужные плечи...
И львиное сердце дрожит, как овечье.
А шепот слышнее: -- Ответь на вопросец:
Не ты ли о славе мечтал, крестоносец,
О подвиге бранном, о битве кровавой?
Так вот, умирай же, увенчанный славой!
Страсть? А если нет и страсти?
Власть? А если нет и власти
Даже над самим собой?
Что же делать мне с тобой.
Только не гляди на звезды,
Не грусти и не влюбляйся,
Не читай стихов певучих
И за счастье не цепляйся --
Счастья нет, мой бедный друг.
Счастье выпало из рук,
Камнем в море утонуло,
Рыбкой золотой плеснуло,
Льдинкой уплыло на юг.
Счастья нет, и мы не дети.
Вот и надо выбирать --
Или жить, как все на свете,
Или умирать.
Упал крестоносец средь копий и дыма,
Упал, не увидев Иерусалима.
У сердца прижата стальная перчатка,
И на ухо шепчет ему лихорадка:
-- Зароют, зароют в глубокую яму,
Забудешь, забудешь Прекрасную Даму,
Глаза голубые, жемчужные плечи...
И львиное сердце дрожит, как овечье.
А шепот слышнее: -- Ответь на вопросец:
Не ты ли о славе мечтал, крестоносец,
О подвиге бранном, о битве кровавой?
Так вот, умирай же, увенчанный славой!
-
Panzerbear
- модератор
- Сообщения: 21640
- Зарегистрирован: 03.08.05 12:13
- Откуда: Москвабад
- Пол: М
Конец прекрасной эпохиШиряй писал(а):Мы для в вечность полётов созданы
И людьми потому рождены.
Той стране в нас сердца будут преданы
В общность счастья, где все влюблены.
.
С. Соболев
Потому что искусство поэзии требует слов,
я -- один из глухих, облысевших, угрюмых послов
второсортной державы, связавшейся с этой, --
не желая насиловать собственный мозг,
сам себе подавая одежду, спускаюсь в киоск
за вечерней газетой.
Ветер гонит листву. Старых лампочек тусклый накал
в этих грустных краях, чей эпиграф -- победа зеркал,
при содействии луж порождает эффект изобилья.
Даже воры крадут апельсин, амальгаму скребя.
Впрочем, чувство, с которым глядишь на себя, --
это чувство забыл я.
В этих грустных краях всЈ рассчитано на зиму: сны,
стены тюрем, пальто; туалеты невест -- белизны
новогодней, напитки, секундные стрелки.
Воробьиные кофты и грязь по числу щелочей;
пуританские нравы. БельЈ. И в руках скрипачей --
деревянные грелки.
Этот край недвижим. Представляя объем валовой
чугуна и свинца, обалделой тряхнешь головой,
вспомнишь прежнюю власть на штыках и казачьих нагайках.
Но садятся орлы, как магнит, на железную смесь.
Даже стулья плетеные держатся здесь
на болтах и на гайках.
Только рыбы в морях знают цену свободе; но их
немота вынуждает нас как бы к созданью своих
этикеток и касс. И пространство торчит прейскурантом.
Время создано смертью. Нуждаясь в телах и вещах,
свойства тех и других оно ищет в сырых овощах.
Кочет внемлет курантам.
Жить в эпоху свершений, имея возвышенный нрав,
к сожалению, трудно. Красавице платье задрав,
видишь то, что искал, а не новые дивные дивы.
И не то чтобы здесь Лобачевского твердо блюдут,
но раздвинутый мир должен где-то сужаться, и тут --
тут конец перспективы.
То ли карту Европы украли агенты властей,
то ль пятерка шестых остающихся в мире частей
чересчур далека. То ли некая добрая фея
надо мной ворожит, но отсюда бежать не могу.
Сам себе наливаю кагор -- не кричать же слугу --
да чешу котофея...
То ли пулю в висок, словно в место ошибки перстом,
то ли дернуть отсюдова по морю новым Христом.
Да и как не смешать с пьяных глаз, обалдев от мороза,
паровоз с кораблем -- все равно не сгоришь от стыда:
как и челн на воде, не оставит на рельсах следа
колесо паровоза.
Что же пишут в газетах в разделе "Из зала суда"?
Приговор приведЈн в исполненье. Взглянувши сюда,
обыватель узрит сквозь очки в оловянной оправе,
как лежит человек вниз лицом у кирпичной стены;
но не спит. Ибо брезговать кумполом сны
продырявленным вправе.
Зоркость этой эпохи корнями вплетается в те
времена, неспособные в общей своей слепоте
отличать выпадавших из люлек от выпавших люлек.
Белоглазая чудь дальше смерти не хочет взглянуть.
Жалко, блюдец полно, только не с кем стола вертануть,
чтоб спросить с тебя, Рюрик.
Зоркость этих времен -- это зоркость к вещам тупика.
Не по древу умом растекаться пристало пока,
но плевком по стене. И не князя будить -- динозавра.
Для последней строки, эх, не вырвать у птицы пера.
Неповинной главе всех и дел-то, что ждать топора
да зелЈного лавра.
Бродский
Кем какие высоты выбраны,Panzerbear писал(а):
Зоркость этих времен -- это зоркость к вещам тупика.
Не по древу умом растекаться пристало пока,
но плевком по стене. И не князя будить -- динозавра.
Для последней строки, эх, не вырвать у птицы пера.
Неповинной главе всех и дел-то, что ждать топора
да зелЈного лавра.
Бродский
В той мечте и случится жить
Ходят люди по кромке сознанья,Panzerbear писал(а):
Счастья нет, мой бедный друг.
Счастье выпало из рук,
Камнем в море утонуло,
Рыбкой золотой плеснуло,
Льдинкой уплыло на юг.
Счастья нет, и мы не дети.
Вот и надо выбирать --
Или жить, как все на свете,
Или умирать.
Иванов
Сторонясь и не веря в себя.
Искупительной тенью изгнанья
Их преследует совесть скорбя.
В суете неоправданно мелкой
Гибнут чувства, таланты, мечты.
Но довольствуясь скудной подделкой
В том не видят особой беды.
За пределами быта в отчаяньи
Бьет крылами любовь, а беда
Ищет в ближнем себе оправданье,
Но на всех безысходность одна.
И не смея икать объясненья,
Мысль, сознанье и совесть молчит.
Правда в каждом сидит в заточеньи —
На полслове язык костенит.
С. Cоболев
Хранит безмолвие Вселенной
В языках древности мечту
О высшей воле вдохновенной
Не знавшей бренности тщету.
В глагол вложившим ум и совесть,
Поклонов времени не счесть.
В пути истлела предкам верность —
Низвергнута былая честь.
Не во хвалу и утешенье
За вас собрался в этот путь.
Не за грехи о всепрощеньи —
За человечество всплакнуть.
Строкою вольной перевода
К древнейшей мысли довести,
И прекратить извечность спора
О предначертанном пути.
Пленясь свидетельством гробницы,
Предвестьем звездным заручась;
В горах вне власти и границы,
От заблуждений исцелясь.
Чрез десять лет самоизгнанья
К светилу с речью предстает,
Но с неутешностью роптанья, —
Хвалу в молитве воздает:
«Высоким именем и делом
Ты быть счастливейшим должно,
Но вера б в счастье потускнела,
Когда б в мир жизнью не вошло.
Когда б присытившись томилось
От света собственных лучей,
И благодатно не струилось
На зов восторженных речей».
И Зороастр вопрошает
О судьбах бога и людей.
Пчеле себя уподобляет,
Летящей с ношею с полей.
Кто с жаждой, дерзкою мечтою,
Его наукам будет рад
И облеченный высотою
Себе не выберет наград.
Тот беспредельностью владея,
Не вправе меньшего иметь.
За всех в ответе быть умея,
Чтоб в богу равного созреть.
Ты — око зрящее бесстрастно
На прах, рождающий мечты.
На эхо мнящее напрасно
Себя вершителем судьбы.
За сроком в срок ты изливаешь
Бокалы света своего,
Мой пробил час, мной изгоняешь
Порок из идола сего.
Им правит криво Зазеркалье,
Подземных вымерших теней.
Он втопчет в дебри изначалья
Духовность звездных матерей.
Спустившись с гор в лесах извечных
Пред ним отшельник предстает,
Создатель песенок беспечных,
Хранитель тайн, чащоб и вод.
Тебя узнал я, Зороастр.
Ты прежде с пеплом в горы шел.
Теперь с огнем в глазах и чувствах
Несешь ты пламя на подол.
Ты был от мира так далеко,
Как порожденье не его.
Там поджигателей жестоко
Толпа преследует давно.
Ты счастье в истине желаешь,
С долин дремоту отвести,
Но спящий сам, к кому взываешь?
Нет, разум им не обрести.
Не может солнце простудиться,
Не выпьет небо океан,
Медведь на скалах не гнездится,
Не внемлет мудрости болван.
Не ладит глупость человека
С мечтою — спутницей богов.
Им мысль — из лагеря врагов.
Его удачи в том помеха —
Но Зороастр отвечает:
«Любовью к людям я гоним.
Без высших чувств и ум мельчает.
Любовью божьей он храним».
Но старец вновь: «И я ей полон,
Людей любить мне уж не в мочь,
К несовершенствам мир прикован —
Убьет любовь, в нем правит ночь».
«Но я несу им дар пророка!»
Святой же молвил: «Но в твое
Деянье верится им плохо,
Впрягись в им близкое житье.
Неси их ношу с их уменьем,
И это будет в радость им,
Коль разум собственный в сомненьи
При чести будет невредим.
Их не дарить, за подаянье,
Просить заставь, презрев себя,
Кто дарит им, непониманьем
Накажет чернь, молвой смердя».
Но Зороастр: «Милость тленна,
Моих богатств ей не раздать.
Ее служение неверно, —
Глупец ей вправе доверять.
Не скрасить немощность ничтожных
Насмешкой подати скупой.
Казнятся души в правдах ложных,
Когда дарит их ум слепой».
Святой смеясь и в нисхожденьи:
«Лишат сокровищ и грубя,
Растопчут их и с наслажденьем
Сомнут в страданиях тебя.
Коль из невежества изгнанья
Их одинокий ум ведет,
Жгут фанатичные желанья
С цепями свыкшийся народ.
Их предрассветный шаг тревожит:
Не вор ли лезет в их уют?
Никто в их бедах не поможет,
Коль в боги избран страх и кнут!»
Но не был их больным извечно
В страданьях корчащийся дух.
Свидетель есть в них — быстротечна
Любовь, им зрится, как недуг.
Но только в ней мечты спасенье,
И радость высшая придет.
И то сознанье в всепрощеньи
Себя и мир сей сбережет.
От истин высших нет услады,
В них пресыщенье не придет.
За постижение — награда,
Вершина новая влечет.
Сознанье ласковым сияньем
Проникнет в суть и судьбы всех.
И сопричастным тем стремленьям
Не будет более помех.
Как много вам дано с сознаньем,
Спешите им рассеить мглу.
И на вершинах пониманья
Другим откройте путь в мечту.
С. Соболев
В языках древности мечту
О высшей воле вдохновенной
Не знавшей бренности тщету.
В глагол вложившим ум и совесть,
Поклонов времени не счесть.
В пути истлела предкам верность —
Низвергнута былая честь.
Не во хвалу и утешенье
За вас собрался в этот путь.
Не за грехи о всепрощеньи —
За человечество всплакнуть.
Строкою вольной перевода
К древнейшей мысли довести,
И прекратить извечность спора
О предначертанном пути.
Пленясь свидетельством гробницы,
Предвестьем звездным заручась;
В горах вне власти и границы,
От заблуждений исцелясь.
Чрез десять лет самоизгнанья
К светилу с речью предстает,
Но с неутешностью роптанья, —
Хвалу в молитве воздает:
«Высоким именем и делом
Ты быть счастливейшим должно,
Но вера б в счастье потускнела,
Когда б в мир жизнью не вошло.
Когда б присытившись томилось
От света собственных лучей,
И благодатно не струилось
На зов восторженных речей».
И Зороастр вопрошает
О судьбах бога и людей.
Пчеле себя уподобляет,
Летящей с ношею с полей.
Кто с жаждой, дерзкою мечтою,
Его наукам будет рад
И облеченный высотою
Себе не выберет наград.
Тот беспредельностью владея,
Не вправе меньшего иметь.
За всех в ответе быть умея,
Чтоб в богу равного созреть.
Ты — око зрящее бесстрастно
На прах, рождающий мечты.
На эхо мнящее напрасно
Себя вершителем судьбы.
За сроком в срок ты изливаешь
Бокалы света своего,
Мой пробил час, мной изгоняешь
Порок из идола сего.
Им правит криво Зазеркалье,
Подземных вымерших теней.
Он втопчет в дебри изначалья
Духовность звездных матерей.
Спустившись с гор в лесах извечных
Пред ним отшельник предстает,
Создатель песенок беспечных,
Хранитель тайн, чащоб и вод.
Тебя узнал я, Зороастр.
Ты прежде с пеплом в горы шел.
Теперь с огнем в глазах и чувствах
Несешь ты пламя на подол.
Ты был от мира так далеко,
Как порожденье не его.
Там поджигателей жестоко
Толпа преследует давно.
Ты счастье в истине желаешь,
С долин дремоту отвести,
Но спящий сам, к кому взываешь?
Нет, разум им не обрести.
Не может солнце простудиться,
Не выпьет небо океан,
Медведь на скалах не гнездится,
Не внемлет мудрости болван.
Не ладит глупость человека
С мечтою — спутницей богов.
Им мысль — из лагеря врагов.
Его удачи в том помеха —
Но Зороастр отвечает:
«Любовью к людям я гоним.
Без высших чувств и ум мельчает.
Любовью божьей он храним».
Но старец вновь: «И я ей полон,
Людей любить мне уж не в мочь,
К несовершенствам мир прикован —
Убьет любовь, в нем правит ночь».
«Но я несу им дар пророка!»
Святой же молвил: «Но в твое
Деянье верится им плохо,
Впрягись в им близкое житье.
Неси их ношу с их уменьем,
И это будет в радость им,
Коль разум собственный в сомненьи
При чести будет невредим.
Их не дарить, за подаянье,
Просить заставь, презрев себя,
Кто дарит им, непониманьем
Накажет чернь, молвой смердя».
Но Зороастр: «Милость тленна,
Моих богатств ей не раздать.
Ее служение неверно, —
Глупец ей вправе доверять.
Не скрасить немощность ничтожных
Насмешкой подати скупой.
Казнятся души в правдах ложных,
Когда дарит их ум слепой».
Святой смеясь и в нисхожденьи:
«Лишат сокровищ и грубя,
Растопчут их и с наслажденьем
Сомнут в страданиях тебя.
Коль из невежества изгнанья
Их одинокий ум ведет,
Жгут фанатичные желанья
С цепями свыкшийся народ.
Их предрассветный шаг тревожит:
Не вор ли лезет в их уют?
Никто в их бедах не поможет,
Коль в боги избран страх и кнут!»
Но не был их больным извечно
В страданьях корчащийся дух.
Свидетель есть в них — быстротечна
Любовь, им зрится, как недуг.
Но только в ней мечты спасенье,
И радость высшая придет.
И то сознанье в всепрощеньи
Себя и мир сей сбережет.
От истин высших нет услады,
В них пресыщенье не придет.
За постижение — награда,
Вершина новая влечет.
Сознанье ласковым сияньем
Проникнет в суть и судьбы всех.
И сопричастным тем стремленьям
Не будет более помех.
Как много вам дано с сознаньем,
Спешите им рассеить мглу.
И на вершинах пониманья
Другим откройте путь в мечту.
С. Соболев
Безмолвною тайной в нас вкралося небо,
Обрывками странствий сбегут облака,
Но вещим сказаньям и звездным родео
В своем суеверьи не верим пока.
В бесстрастном молчаньи сомкнулися горы,
Бесспорно в величье поверив свое,
Но море заводит извечные споры
В бесславных попытках увлечь в небытье.
В преданьях разор предрекают нам боги,
Кровавые реки уж зрят племена,
И свадьбы лихие украсят набеги,
И сбросит в забвенье планету война.
Но также в пространстве, еще сиротливей
Свой зов чей-то разум стремит в никуда,
И Солнца не станет, лишь звездочка в мире
Повиснет холодным сигналом «Беда»!
Но должно быть так:
Среди просторов разуму открытых,
Во всем родное силимся признать,
Когда с рожденья душами избиты,
В непониманьях дружбы не сыскать.
Ее величество, любовь к тебе прибьется,
Загадками и чувствами слепя,
Но и она лишь ложью обернется
С престола в похоти и выгоды сойдя.
Но верится, зачем-то сердце бьется!
И силишься в мир лживый не играть.
И в запредельности мечте легко живется,
А наяву растоптан, уже не встать.
И только здесь не пившим ничьей крови,
Вдруг вспыхнет вам извечности звезда.
Но остановитесь! Один! На полуслове
Нет веры вам, она всем не видна.
Но вот она, горит! Она пред вами!
И голос ее мудрости звучит,
И ввысь пока несмелыми шагами
Вас мысль в мир высший неуклюжих волочит.
Но вот и сердце, разум, звездный ритм приемлют,
И озаряющих вас Землю с высока,
Она приветствует, многоголосьем внемлет,
О помощи взывают все века.
И будущее ждет своих усилий,
Всяк выбрал жребий, брошенный судьбой.
Пройдут века Вселенских перемирий,
Земное варварство готовит новый бой.
Но вы защитой звездною укрыты —
России духоборцы из былин,
Хоть будущего профили размыты,
Восстанут вновь из древности глубин.
Кто в пляску смерти Землю вновь вторгает,
Того Земля навечно приберет.
За гранью лет Великий Мир настанет,
Что человечество в Мир Высший возведет...
С. Соболев
Обрывками странствий сбегут облака,
Но вещим сказаньям и звездным родео
В своем суеверьи не верим пока.
В бесстрастном молчаньи сомкнулися горы,
Бесспорно в величье поверив свое,
Но море заводит извечные споры
В бесславных попытках увлечь в небытье.
В преданьях разор предрекают нам боги,
Кровавые реки уж зрят племена,
И свадьбы лихие украсят набеги,
И сбросит в забвенье планету война.
Но также в пространстве, еще сиротливей
Свой зов чей-то разум стремит в никуда,
И Солнца не станет, лишь звездочка в мире
Повиснет холодным сигналом «Беда»!
Но должно быть так:
Среди просторов разуму открытых,
Во всем родное силимся признать,
Когда с рожденья душами избиты,
В непониманьях дружбы не сыскать.
Ее величество, любовь к тебе прибьется,
Загадками и чувствами слепя,
Но и она лишь ложью обернется
С престола в похоти и выгоды сойдя.
Но верится, зачем-то сердце бьется!
И силишься в мир лживый не играть.
И в запредельности мечте легко живется,
А наяву растоптан, уже не встать.
И только здесь не пившим ничьей крови,
Вдруг вспыхнет вам извечности звезда.
Но остановитесь! Один! На полуслове
Нет веры вам, она всем не видна.
Но вот она, горит! Она пред вами!
И голос ее мудрости звучит,
И ввысь пока несмелыми шагами
Вас мысль в мир высший неуклюжих волочит.
Но вот и сердце, разум, звездный ритм приемлют,
И озаряющих вас Землю с высока,
Она приветствует, многоголосьем внемлет,
О помощи взывают все века.
И будущее ждет своих усилий,
Всяк выбрал жребий, брошенный судьбой.
Пройдут века Вселенских перемирий,
Земное варварство готовит новый бой.
Но вы защитой звездною укрыты —
России духоборцы из былин,
Хоть будущего профили размыты,
Восстанут вновь из древности глубин.
Кто в пляску смерти Землю вновь вторгает,
Того Земля навечно приберет.
За гранью лет Великий Мир настанет,
Что человечество в Мир Высший возведет...
С. Соболев
-
Panzerbear
- модератор
- Сообщения: 21640
- Зарегистрирован: 03.08.05 12:13
- Откуда: Москвабад
- Пол: М
КАК ПОКАЗАТЬ ЗИМУ
...Но вот зима,
и чтобы ясно было,
что происходит действие зимой,
я покажу,
как женщина купила
на рынке елку
и несет домой,
и вздрагивает елочкино тело
у женщины над худеньким плечом.
Но женщина тут, впрочем,
ни при чем.
Здесь речь о елке.
В ней-то все и дело.
Итак,
я покажу сперва балкон,
где мы увидим елочку стоящей
как бы в преддверье
жизни предстоящей,
всю в ожиданье близких перемен.
Затем я покажу ее в один
из вечеров
рождественской недели,
всю в блеске мишуры и канители,
как бы в полете всю,
и при свечах.
И наконец,
я покажу вам двор,
где мы увидим елочку лежащей
среди метели,
медленно кружащей
в глухом прямоугольнике двора.
Безлюдный двор
и елка на снегу
точней, чем календарь нам обозначат,
что минул год,
что следующий начат.
Что за нелепой разной кутерьмой,
ах, Боже мой,
как время пролетело.
Что день хоть и длинней,
да холодней.
Что женщина...
Но речь тут не о ней.
Здесь речь о елке.
В ней-то все и дело.
© Юрий Давидович Левитанский
...Но вот зима,
и чтобы ясно было,
что происходит действие зимой,
я покажу,
как женщина купила
на рынке елку
и несет домой,
и вздрагивает елочкино тело
у женщины над худеньким плечом.
Но женщина тут, впрочем,
ни при чем.
Здесь речь о елке.
В ней-то все и дело.
Итак,
я покажу сперва балкон,
где мы увидим елочку стоящей
как бы в преддверье
жизни предстоящей,
всю в ожиданье близких перемен.
Затем я покажу ее в один
из вечеров
рождественской недели,
всю в блеске мишуры и канители,
как бы в полете всю,
и при свечах.
И наконец,
я покажу вам двор,
где мы увидим елочку лежащей
среди метели,
медленно кружащей
в глухом прямоугольнике двора.
Безлюдный двор
и елка на снегу
точней, чем календарь нам обозначат,
что минул год,
что следующий начат.
Что за нелепой разной кутерьмой,
ах, Боже мой,
как время пролетело.
Что день хоть и длинней,
да холодней.
Что женщина...
Но речь тут не о ней.
Здесь речь о елке.
В ней-то все и дело.
© Юрий Давидович Левитанский
Продавец фейерверков
(С)аффтар: Soilman
Поздним вечером 30 декабря 1998 года я ехал домой из гостей в насковозь промерзшей пригородной электричке. Мне было холодно и грустно. Вместе с мерзотным шаром из крепленого вина и невкусного салата к горлу подкатывало ощущение жизненного тупика и даже, наверное, краха. Случившийся летом дефолт поломал все мои наполеоновские карьерные планы, и я прозябал на копеечной работе, деля свободное время между разведенным спиртом "Ферейн" и двухлитровыми баллонами "Очаковского специального".
Человек, который устало плюхнулся на скамейку напротив меня, определенно находился еще ниже в слоеном пироге нашей жизни. Он торговал по вагонам фейерверками. Его черная китайская сумка была битком набита всякой трескучей продукцией. Маленькие хлопушки, которые так весело засовывать в сигареты друзьям, солидные пачки петард, фейерверки, привязанные к заостренным палочкам...
Похоже, бизнес шел не очень удачно, потому что сумка была полна больше чем наполовину.
Но не этим заинтересовал меня продавец. Вы видели когда - нибудь людей, торгующих по вагонам? Да, да, тех полупьяных вырожденцев, которые впаривают подмосковным лохам поддельные батарейки, гелевые ручки и одноразовые будильники, которые ломаются прямо у вас в руках? Не таков был мой герой. Чисто выбритый, скромно, но аккуратно одетый, он не озонировал воздух жестким излучением многодневного трудового пота, полуразложившегося алкоголя и дешевого табака. А стрелки на черных брюках! А шапка - п.идорка, которая на нем почему-то утратила свое волшебное свойство уродовать человека!
И спутница продавца фейерверков здорово отличалась от опустившихся блядей, что таскаются по электричкам за торговцами в надежде получить вечером чекушку и пару раз откусить от шаурмы. Нет. Аккуратно подстриженные черные волосы, карие глаза - она выглядела вполне достойно, хотя и немного архаично. Весь ее наряд - слегка поношенное, но все равно элегантное пальто с кокетливым меховым воротником, клетчатая юбка до колена, высокие, тщательно начищенные сапоги на толстых каблуках - весь ее наряд был словно с картинки из журнала "Польская мода" какого-нибудь восемьдесят лохматого года. Так и хотелось представить ее на вечере танцев, в толстом свитере с воротником под горло; бокал шампанского в руке - а на шее непременно ожерелье из елочного дождя.
Между тем торговец откупорил и выпил стаканчик русского йогурта, закусил бутербродами, любовно завернутыми в фольгу, и ожил, и порозовел. Он поболтал со звероподобными рыбаками, возвращавшимися с подледного лова, мигнул обложенной кульками бабке, необидно поддел брызжущего слюной старого коммуниста, который многословно, матерно и на весь вагон обличал дерьмократов в целом и падлу - Охуельцына лично. Совершив эти полезные действия, он сладко потянулся, игриво взял под локоток свою спутницу и, похоже, настроился подремать.
Офицер - моряк зашел в наш вагон на Окружной. Обычный служивый - слегка испитой, слегка потертый, слегка потасканный, с непременным худосочным "дипломатом", он шел по вагону, ни на кого не глядя. Но перед нашей скамейкой вдруг остановился. Посмотрел на осоловевшего продавца и вдруг бросил руку к флотской фуражке с линялым околышем, отдавая честь.
...Грохнула дверь тамбура за моряком, и я посмотрел на продавца фейерверков. Мучительно, невозможно покрасневший, он сидел, обняв себя руками, как будто ему только что выпустили кишки. Его женщина, часто моргая, смотрела в окно на черный пригородный пейзаж из бесконечных гаражных кооперативов, заброшенных заводов и разбомбленных автобаз. Перед самой Тимирязевской он словно очнулся и вдруг купил у проходившей по вагону торговки гроздь ярко-красных помидоров в смешной картонной коробочке.
Выдыхая пар десятками ртов, пассажиры втягивались в стылую кишку подземного перехода. Электричка угрохотала дальше, к Савеловскому вокзалу, и слышен был только кашель и шарканье ног.
И вдруг в наши спины ударил взрыв! Выстрелы! Пулеметная пальба! Надсадный вой, от которого мурашки холодной волной по телу! Треск! Свист! Частое сухое щелканье! А в плитках перехода отразилось широкое, грозное зарево.
Кто-то завизжал по заячьи. Кто-то заматерился. Кто-то клубком покатился по ступеням вниз, в спасительное брюхо перехода. Старухи, обмирая, садились на подбитые ватой задницы. Я, словно в ступоре, обернулся и увидел...
...Стрелы из огня, которые взрывались в морозном небе золотыми шарами.
...Оранжевых жуков, взлетавших по спирали
...И засевавших свой путь мерцающими блестками.
...Красно-желтые шатры на полнеба и в стеклах домов
...Человека в сдвинутой на затылок шапке-п.идорке
...Подносившего зажигалку к новым и новым ракетам
И женщину, которая бегала за ним, одной рукой колотя его по спине, а другой рукой прижимая к груди коробочку с ярко-красными помидорами...
(С)аффтар: Soilman
Поздним вечером 30 декабря 1998 года я ехал домой из гостей в насковозь промерзшей пригородной электричке. Мне было холодно и грустно. Вместе с мерзотным шаром из крепленого вина и невкусного салата к горлу подкатывало ощущение жизненного тупика и даже, наверное, краха. Случившийся летом дефолт поломал все мои наполеоновские карьерные планы, и я прозябал на копеечной работе, деля свободное время между разведенным спиртом "Ферейн" и двухлитровыми баллонами "Очаковского специального".
Человек, который устало плюхнулся на скамейку напротив меня, определенно находился еще ниже в слоеном пироге нашей жизни. Он торговал по вагонам фейерверками. Его черная китайская сумка была битком набита всякой трескучей продукцией. Маленькие хлопушки, которые так весело засовывать в сигареты друзьям, солидные пачки петард, фейерверки, привязанные к заостренным палочкам...
Похоже, бизнес шел не очень удачно, потому что сумка была полна больше чем наполовину.
Но не этим заинтересовал меня продавец. Вы видели когда - нибудь людей, торгующих по вагонам? Да, да, тех полупьяных вырожденцев, которые впаривают подмосковным лохам поддельные батарейки, гелевые ручки и одноразовые будильники, которые ломаются прямо у вас в руках? Не таков был мой герой. Чисто выбритый, скромно, но аккуратно одетый, он не озонировал воздух жестким излучением многодневного трудового пота, полуразложившегося алкоголя и дешевого табака. А стрелки на черных брюках! А шапка - п.идорка, которая на нем почему-то утратила свое волшебное свойство уродовать человека!
И спутница продавца фейерверков здорово отличалась от опустившихся блядей, что таскаются по электричкам за торговцами в надежде получить вечером чекушку и пару раз откусить от шаурмы. Нет. Аккуратно подстриженные черные волосы, карие глаза - она выглядела вполне достойно, хотя и немного архаично. Весь ее наряд - слегка поношенное, но все равно элегантное пальто с кокетливым меховым воротником, клетчатая юбка до колена, высокие, тщательно начищенные сапоги на толстых каблуках - весь ее наряд был словно с картинки из журнала "Польская мода" какого-нибудь восемьдесят лохматого года. Так и хотелось представить ее на вечере танцев, в толстом свитере с воротником под горло; бокал шампанского в руке - а на шее непременно ожерелье из елочного дождя.
Между тем торговец откупорил и выпил стаканчик русского йогурта, закусил бутербродами, любовно завернутыми в фольгу, и ожил, и порозовел. Он поболтал со звероподобными рыбаками, возвращавшимися с подледного лова, мигнул обложенной кульками бабке, необидно поддел брызжущего слюной старого коммуниста, который многословно, матерно и на весь вагон обличал дерьмократов в целом и падлу - Охуельцына лично. Совершив эти полезные действия, он сладко потянулся, игриво взял под локоток свою спутницу и, похоже, настроился подремать.
Офицер - моряк зашел в наш вагон на Окружной. Обычный служивый - слегка испитой, слегка потертый, слегка потасканный, с непременным худосочным "дипломатом", он шел по вагону, ни на кого не глядя. Но перед нашей скамейкой вдруг остановился. Посмотрел на осоловевшего продавца и вдруг бросил руку к флотской фуражке с линялым околышем, отдавая честь.
...Грохнула дверь тамбура за моряком, и я посмотрел на продавца фейерверков. Мучительно, невозможно покрасневший, он сидел, обняв себя руками, как будто ему только что выпустили кишки. Его женщина, часто моргая, смотрела в окно на черный пригородный пейзаж из бесконечных гаражных кооперативов, заброшенных заводов и разбомбленных автобаз. Перед самой Тимирязевской он словно очнулся и вдруг купил у проходившей по вагону торговки гроздь ярко-красных помидоров в смешной картонной коробочке.
Выдыхая пар десятками ртов, пассажиры втягивались в стылую кишку подземного перехода. Электричка угрохотала дальше, к Савеловскому вокзалу, и слышен был только кашель и шарканье ног.
И вдруг в наши спины ударил взрыв! Выстрелы! Пулеметная пальба! Надсадный вой, от которого мурашки холодной волной по телу! Треск! Свист! Частое сухое щелканье! А в плитках перехода отразилось широкое, грозное зарево.
Кто-то завизжал по заячьи. Кто-то заматерился. Кто-то клубком покатился по ступеням вниз, в спасительное брюхо перехода. Старухи, обмирая, садились на подбитые ватой задницы. Я, словно в ступоре, обернулся и увидел...
...Стрелы из огня, которые взрывались в морозном небе золотыми шарами.
...Оранжевых жуков, взлетавших по спирали
...И засевавших свой путь мерцающими блестками.
...Красно-желтые шатры на полнеба и в стеклах домов
...Человека в сдвинутой на затылок шапке-п.идорке
...Подносившего зажигалку к новым и новым ракетам
И женщину, которая бегала за ним, одной рукой колотя его по спине, а другой рукой прижимая к груди коробочку с ярко-красными помидорами...
«Если…» Р. Киплинг (перевод С. Маршака)
О, если ты покоен, не растерян,
Когда теряют головы вокруг,
И если ты себе остался верен,
Когда в тебя не верит лучший друг,
И если ждать умеешь без волненья,
Не станешь ложью отвечать на ложь,
Не будешь злобен, став для всех мишенью,
Но и святым себя не назовешь,
И если ты своей владеешь страстью,
А не тобою властвует она,
И будешь тверд в удаче и в несчастье,
Которым, в сущности, цена одна,
И если ты готов к тому, что слово
Твое в ловушку превращает плут,
И, потерпев крушенье, сможешь снова-
Без прежних сил – возобновить свой труд,
И если ты способен все, что стало
Тебе привычным, выложить на стол,
Все проиграть и вновь начать сначала,
Не пожалев того, что приобрел,
И если сможешь сердце, нервы, жилы
Так завести, чтобы вперед нестись,
Когда с годами изменяют силы
И только воля говорит: «Держись!»
И если можешь быть в толпе собою,
При короле с народом связь хранить
И, уважая мнение любое,
Главы перед молвою не клонить,
И если будешь мерить расстоянье
Секундами, пускаясь в дальний бег,-
Земля – твое мой мальчик, достоянье!
И более того, ты – человек!
О, если ты покоен, не растерян,
Когда теряют головы вокруг,
И если ты себе остался верен,
Когда в тебя не верит лучший друг,
И если ждать умеешь без волненья,
Не станешь ложью отвечать на ложь,
Не будешь злобен, став для всех мишенью,
Но и святым себя не назовешь,
И если ты своей владеешь страстью,
А не тобою властвует она,
И будешь тверд в удаче и в несчастье,
Которым, в сущности, цена одна,
И если ты готов к тому, что слово
Твое в ловушку превращает плут,
И, потерпев крушенье, сможешь снова-
Без прежних сил – возобновить свой труд,
И если ты способен все, что стало
Тебе привычным, выложить на стол,
Все проиграть и вновь начать сначала,
Не пожалев того, что приобрел,
И если сможешь сердце, нервы, жилы
Так завести, чтобы вперед нестись,
Когда с годами изменяют силы
И только воля говорит: «Держись!»
И если можешь быть в толпе собою,
При короле с народом связь хранить
И, уважая мнение любое,
Главы перед молвою не клонить,
И если будешь мерить расстоянье
Секундами, пускаясь в дальний бег,-
Земля – твое мой мальчик, достоянье!
И более того, ты – человек!
-
Panzerbear
- модератор
- Сообщения: 21640
- Зарегистрирован: 03.08.05 12:13
- Откуда: Москвабад
- Пол: М
БРЕМЯ БЕЛЫХ
Твой жребий - Бремя Белых!
Как в изгнанье, пошли
Своих сыновей на службу
Темным сынам земли;
На каторжную работу -
Нету ее лютей,-
Править тупой толпою
То дьяволов, то детей.
Твой жребий - Бремя Белых!
Терпеливо сноси
Угрозы и оскорбленья
И почестей не проси;
Будь терпелив и честен,
Не ленись по сто раз -
Чтоб разобрался каждый -
Свой повторять приказ.
Твой жребий - Бремя Белых!
Мир тяжелей войны:
Накорми голодных,
Мор выгони из страны;
Но, даже добившись цели,
Будь начеку всегда:
Изменит иль одурачит
Языческая орда.
Твой жребий - Бремя Белых!
Но это не трон, а труд:
Промасленная одежда,
И ломота, и зуд.
Дороги и причалы
Потомкам понастрой,
Жизнь положи на это -
И ляг в земле чужой.
Твой жребий - Бремя Белых!
Награда же из Наград -
Презренье родной державы
И злоба пасомых стад.
Ты (о, на каком ветрище!)
Светоч зажжешь Ума,
Чтоб выслушать: "Нам милее
Египетская тьма!"
Твой жребий - Бремя Белых!
Его уронить не смей!
Не смей болтовней о свободе
Скрыть слабость своих плечей!
Усталость не отговорка,
Ведь туземный народ
По сделанному тобою
Богов твоих познает.
Твой жребий - Бремя Белых!
Забудь, как ты решил
Добиться скорой славы,-
Тогда ты младенцем был.
В безжалостную пору,
В чреду глухих годин
Пора вступить мужчиной,
Предстать на суд мужчин!
Киплинг
Твой жребий - Бремя Белых!
Как в изгнанье, пошли
Своих сыновей на службу
Темным сынам земли;
На каторжную работу -
Нету ее лютей,-
Править тупой толпою
То дьяволов, то детей.
Твой жребий - Бремя Белых!
Терпеливо сноси
Угрозы и оскорбленья
И почестей не проси;
Будь терпелив и честен,
Не ленись по сто раз -
Чтоб разобрался каждый -
Свой повторять приказ.
Твой жребий - Бремя Белых!
Мир тяжелей войны:
Накорми голодных,
Мор выгони из страны;
Но, даже добившись цели,
Будь начеку всегда:
Изменит иль одурачит
Языческая орда.
Твой жребий - Бремя Белых!
Но это не трон, а труд:
Промасленная одежда,
И ломота, и зуд.
Дороги и причалы
Потомкам понастрой,
Жизнь положи на это -
И ляг в земле чужой.
Твой жребий - Бремя Белых!
Награда же из Наград -
Презренье родной державы
И злоба пасомых стад.
Ты (о, на каком ветрище!)
Светоч зажжешь Ума,
Чтоб выслушать: "Нам милее
Египетская тьма!"
Твой жребий - Бремя Белых!
Его уронить не смей!
Не смей болтовней о свободе
Скрыть слабость своих плечей!
Усталость не отговорка,
Ведь туземный народ
По сделанному тобою
Богов твоих познает.
Твой жребий - Бремя Белых!
Забудь, как ты решил
Добиться скорой славы,-
Тогда ты младенцем был.
В безжалостную пору,
В чреду глухих годин
Пора вступить мужчиной,
Предстать на суд мужчин!
Киплинг
-
Евпатий Коловратий
- старейшина
- Сообщения: 1726
- Зарегистрирован: 14.12.10 18:51
Анна Ахматова
Ты письмо мое, милый, не комкай.
До конца его, друг, прочти.
Надоело мне быть незнакомкой,
Быть чужой на твоем пути.
Не гляди так, не хмурься гневно,
Я любимая, я твоя.
Не пастушка, не королевна
И уже не монашенка я —
В этом сером будничном платье,
На стоптанных каблуках...
Но, как прежде, жгуче объятье,
Тот же страх в огромных глазах.
Ты письмо мое, милый, не комкай
Не плачь о заветной лжи.
Ты его в твоей бедной котомке
На самое дно положи.
Ты письмо мое, милый, не комкай.
До конца его, друг, прочти.
Надоело мне быть незнакомкой,
Быть чужой на твоем пути.
Не гляди так, не хмурься гневно,
Я любимая, я твоя.
Не пастушка, не королевна
И уже не монашенка я —
В этом сером будничном платье,
На стоптанных каблуках...
Но, как прежде, жгуче объятье,
Тот же страх в огромных глазах.
Ты письмо мое, милый, не комкай
Не плачь о заветной лжи.
Ты его в твоей бедной котомке
На самое дно положи.
Про баню.
Любой мужчина мечтает напиться, сесть не в тот самолёт и чтоб наутро Барбара Брыльска гладила его пальцем по щеке.
И ещё мне сказали: будет ужин, всё домашнее, поросёнок с яблоком во рту, огурчики, пирожки с черникой.
Поэтому я пошёл в баню.
Баня маленькая, двухместная, мне выпало мыться с Колей. Гости смотрели нам вслед с пониманием. Все были в курсе, Коля родился и вырос в мартеновской печи. При виде тазиков он дуреет. В нём просыпается огненный монстр, демон веника и пара. А я ж не знал. Я шёл просто мыться и говорить о женской вредности.
Он надел шапку, перчатки. По глазам было видно, надел бы и валенки, не было. Сказал, надо поддать. Поддавал, пока не взорвался градусник.
- Ну вот, теперь хорошо, - обрадовался Коля.
Меж тем, в парилке настало ядерное лето, всё вокруг сделалось лиловым и малиновым как на Венере в середине августа.
На всякий случай я показал Коле жестами, какой я несчастный. Как бы намекнул что сдаюсь и готов уже перейти к пьянству, самолёту и Барбаре Брыльской.
Коля сказал, сейчас мы восстановим мне оптимизм. С трогательной заботой к моим неурядицам он взмахнул веником каким-то самурайским способом. Примерно на втором ударе из меня выбежали все микробы, в том числе полезные. Тогда же открылась разница между баней и процессом распада ядра. И ещё я понял, кого из гостей планировали подать на стол с яблоком во рту.
На третьем ударе я отрёкся от гелиоцентрческой модели мира в пользу плоской земли, плывущей на черепахе. Всё, говорю, Коля, никто нигде уже не вертится, только не надо больше вот этого.
В ответ Коля показал как делают «припарки». Ну, которые мёртвым ни к чему. Конечно, ни к чему. Кому ж надо чтоб мёртвые бегали по бане, жалуясь на ожоги.
Потом, когда я всё-таки выжил и ел пирожки с черникой, складывая их в столбики по три, и все гости казались мне одной сплошной Барбарой Брыльской, Коля рассказал Очень Короткую Историю.
- Однажды я мылся со сталеварами. Думал, сдохну. Было очень жарко, ужасно. Этих мужиков в деревне называли «сталевары». Они вообще беспредельщики. Один выбежал с тазиком под дождь, его ударила молния, он ничего, дальше мыться пошёл.
Так сказал Коля и тревожно посмотрел на закат.
(с) Слава Сэ.
Любой мужчина мечтает напиться, сесть не в тот самолёт и чтоб наутро Барбара Брыльска гладила его пальцем по щеке.
И ещё мне сказали: будет ужин, всё домашнее, поросёнок с яблоком во рту, огурчики, пирожки с черникой.
Поэтому я пошёл в баню.
Баня маленькая, двухместная, мне выпало мыться с Колей. Гости смотрели нам вслед с пониманием. Все были в курсе, Коля родился и вырос в мартеновской печи. При виде тазиков он дуреет. В нём просыпается огненный монстр, демон веника и пара. А я ж не знал. Я шёл просто мыться и говорить о женской вредности.
Он надел шапку, перчатки. По глазам было видно, надел бы и валенки, не было. Сказал, надо поддать. Поддавал, пока не взорвался градусник.
- Ну вот, теперь хорошо, - обрадовался Коля.
Меж тем, в парилке настало ядерное лето, всё вокруг сделалось лиловым и малиновым как на Венере в середине августа.
На всякий случай я показал Коле жестами, какой я несчастный. Как бы намекнул что сдаюсь и готов уже перейти к пьянству, самолёту и Барбаре Брыльской.
Коля сказал, сейчас мы восстановим мне оптимизм. С трогательной заботой к моим неурядицам он взмахнул веником каким-то самурайским способом. Примерно на втором ударе из меня выбежали все микробы, в том числе полезные. Тогда же открылась разница между баней и процессом распада ядра. И ещё я понял, кого из гостей планировали подать на стол с яблоком во рту.
На третьем ударе я отрёкся от гелиоцентрческой модели мира в пользу плоской земли, плывущей на черепахе. Всё, говорю, Коля, никто нигде уже не вертится, только не надо больше вот этого.
В ответ Коля показал как делают «припарки». Ну, которые мёртвым ни к чему. Конечно, ни к чему. Кому ж надо чтоб мёртвые бегали по бане, жалуясь на ожоги.
Потом, когда я всё-таки выжил и ел пирожки с черникой, складывая их в столбики по три, и все гости казались мне одной сплошной Барбарой Брыльской, Коля рассказал Очень Короткую Историю.
- Однажды я мылся со сталеварами. Думал, сдохну. Было очень жарко, ужасно. Этих мужиков в деревне называли «сталевары». Они вообще беспредельщики. Один выбежал с тазиком под дождь, его ударила молния, он ничего, дальше мыться пошёл.
Так сказал Коля и тревожно посмотрел на закат.
(с) Слава Сэ.
Кто сейчас на конференции
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 1 гость