Я бы рад обрести полное равнодушие к ней. Но пока ещё не получается, время надо. Сейчас у меня к ней ещё осталась злость, но всё меньше и меньше со временем. Брезгливость большая ещё есть. Как представлю, что её васёк на нашей кровати трахает, то прям чуть не блюю...Но прогресс налицо, ещё каких-то 2 месяца назад я мечтал всё вернуть, долбойоп.Дружище писал(а):а зачем тебе вообще на неё смотреть то?.)
взял ребёнка и ушёл. потом привёл.
она умерла.
у тебя с ней чисто даминистративная связь.
она даже не БЖ. она МТР. Мать Твоего Ребёнка.
Как сложилась жизнь у БЖ после развода?
-
Бывший муж
- старейшина
- Сообщения: 1385
- Зарегистрирован: 22.02.11 23:21
Бывший муж
да у меня пока примерно также..Смотрю я на нее иногда смешно даже.Хотя ей всего 23 года,но выглядит реально лет на 27-28...Это объективно и не только мое мнение...Думаю причина-алкоголь,сигареты с малых лет...И вот она из шкуры лезет-ресницы клеит,татуировки бьет,мечтает силикон в сиськи
завлекает аленей йопта
Иногда прихожу за ребенком а она утром с бадуна не накрашенная
лицо серое,глаза убитые,хлопают коровьими ресницами 
и в душе только злость на себя-эх пля куда глаза глядели???почему никого не слушал 
да у меня пока примерно также..Смотрю я на нее иногда смешно даже.Хотя ей всего 23 года,но выглядит реально лет на 27-28...Это объективно и не только мое мнение...Думаю причина-алкоголь,сигареты с малых лет...И вот она из шкуры лезет-ресницы клеит,татуировки бьет,мечтает силикон в сиськи
завлекает аленей йопта Иногда прихожу за ребенком а она утром с бадуна не накрашенная
лицо серое,глаза убитые,хлопают коровьими ресницами и в душе только злость на себя-эх пля куда глаза глядели???почему никого не слушал -
Одинокий Волк
- аксакал
- Сообщения: 5525
- Зарегистрирован: 16.08.07 18:57
- Откуда: из неё
-
Бывший муж
- старейшина
- Сообщения: 1385
- Зарегистрирован: 22.02.11 23:21
-
Robot
- аксакал
- Сообщения: 4301
- Зарегистрирован: 05.02.10 18:40
- Откуда: Москва, по чём твои златые купола?
С радостью сообщаю, что о БЖ пол года, наверное, не имею никакой информации. Последний раз говорили по телефону на новый год. "Привет, с праздником". "И тебя так же". Вот и всё. По последней (полугодовой давности) информации, живёт на съёмной хате за мкадом со своим чучмеком. Пьёт ему кровь. Уже и ночевать не пускала и в отпуск одна ездила. Почувствовала себя королевой, так как за хату принципиально платит сама. Как выглядит - не знаю. Больше года не видел.
-
Robot
- аксакал
- Сообщения: 4301
- Зарегистрирован: 05.02.10 18:40
- Откуда: Москва, по чём твои златые купола?
Когда видел в последний раз - вырядилась в дурацкие нелепые тряпки И ещё - купила себе канарейку, черепаху и собаку. Собак и собачниц не переношу. Это был последний штрих, чтобы перестать о ней вспоминать. Ах да, забыл. Живут они втроём. Она, этот член и ещё её разведённая подруга. В однокомнатной. Искренне желаю ей хлебнуть дерьма большим ковшом. А вообще - плевать.
Не интересуюсь ни БЖ, ни васьком, вредно мне. И им, впрочем. Не знаю, как выглядит и чем занимается. Инфа иногда долетает. Труп. Но плюющийся.
Даже при забирании детей не вижусь, жду в машине. Тлф связь исключена.
Что-то работает, что-то зарабатывает. Кошёлка на старте пятого десятка активно танцует с бубном вокруг юного (на десяток) васька, чтобы с карнавалом отождествляться. Из кожи лезет, Регина Дубовицкая, блин. ) Ради него делала пластмассовые сиськи. Мечтает замуж, а он слушает, да ест. Может, подпишет его на прикольный размен 20-летних тёлок на 40-летнюю. Свой брак васёк не расторг. Демонстративно изображают щастье. БТёща хорошо ко мне, дурного слова не слышал.
Про здороваться.Впервые за год столкнулся с БЖ, услышал над ухом "привет". Вскинул на звук глаза и инстинктивно отшатнулся, как от дерьма. Морщился потом, словно отхожее место "в Таганроге" посетил. Нах такое послевкусие. Да, свидетельство моего "небезразличия". Не срок ещё. Омерзение, однако, затухает. Здороваться не хочется, понтовалась ведь, что "я её совсем не знаю". ОК, не знаю. Приветствие для неё - желанный индикатор искомого, что я, наконец, "понял их".
Даже при забирании детей не вижусь, жду в машине. Тлф связь исключена.
Что-то работает, что-то зарабатывает. Кошёлка на старте пятого десятка активно танцует с бубном вокруг юного (на десяток) васька, чтобы с карнавалом отождествляться. Из кожи лезет, Регина Дубовицкая, блин. ) Ради него делала пластмассовые сиськи. Мечтает замуж, а он слушает, да ест. Может, подпишет его на прикольный размен 20-летних тёлок на 40-летнюю. Свой брак васёк не расторг. Демонстративно изображают щастье. БТёща хорошо ко мне, дурного слова не слышал.
Про здороваться.Впервые за год столкнулся с БЖ, услышал над ухом "привет". Вскинул на звук глаза и инстинктивно отшатнулся, как от дерьма. Морщился потом, словно отхожее место "в Таганроге" посетил. Нах такое послевкусие. Да, свидетельство моего "небезразличия". Не срок ещё. Омерзение, однако, затухает. Здороваться не хочется, понтовалась ведь, что "я её совсем не знаю". ОК, не знаю. Приветствие для неё - желанный индикатор искомого, что я, наконец, "понял их".
-
Бывший муж
- старейшина
- Сообщения: 1385
- Зарегистрирован: 22.02.11 23:21
Нашёл тут на форуме, очень помогло, думаю не лишним будет ещё раз процитировать:
"Бросала ли тебя когда-нибудь женщина, друг?
Помнишь ли, как тебе было больно?
Я уверен, что ты помнишь. Ведь здесь и предательство, и чувство собственной несостоятельности, и холодная кислота ревности (её больше всего). И горькое чувство удивлённой покинутости, словно у телёнка, который мирно посасывал тёплое вымя, а ему обухом промеж беззащитных шелковистых ушей. Телятинка нежная.
Ты просыпаешься на мокрой подушке, и стыд, стыд, ведь мужчины вроде бы не плачут.
Пытаешься извести, выскоблить её образ из себя, но на этой стадии это под силу только героину. Проблема лишь в том, что у этого замечательного лекарства есть одно маленькое побочное действие: за полтора года переделывает человека в полноценное насекомое. Которому, справедливости ради надо отметить, действительно без разницы на всех баб планеты. Но насекомые долго не живут.
Ты напиваешься до поцелуев её фотографий.
Следующая стадия деструктивна: ты эти фотографии рвёшь.
Оставляешь только детскую, в смутной надежде на то, что так будет легче простить.
Тебя мучит желание увидеть её, объясниться (хотя объяснялись уже хУеву пирамиду раз), но тот факт, что ушла она не просто в простительную пустоту, а к другому, делает предполагаемую встречу с ней социально опасной, потому что вдруг она придёт с ним, а в тюрьму неохота.
Звонки твои невменяемы и истеричны, ты сам себе противен, потому что понимаешь, что выглядишь дрожащим, шмыгающим слабаком, а так хочется быть сильным.
А как бы поступил сильный человек, ставший вдруг ненужным на ярко освещённой сцене?
Удушил бы (как Отелло) подлую предательницу? Спятил бы, дико хохоча? Завыл бы в софиты? Дуэль, дуэль? Нет, не то…
Переместился бы в уютные сумерки зрительного зала, и наблюдал, что же будет дальше.
Ведь это так интересно и познавательно. Позволяет глубже постигнуть природу человека, потому что на себе её не всегда познаешь – сидя в мешке трудно судить о его цвете.
Некоторые эпизоды представления болезненны, но ничего. Финал окупит. Главное досмотреть.
Вот, значит, она. Она, на которую невозможно спокойно смотреть, потому что помнишь каждую… Так, стоп. Эмоций не нужно – они мешают наблюдать. Это просто баба.
Вот, значит баба, а вот он. Её новый.
Идут, держась за руки, он сдержанно шутит, она смеётся, прямо как с тобой когда-то. Походка, как всегда, обнаруживает в ней богиню.
Даже юбка на ней та же, с невидимыми уже следами твоего семени, это тогда, в парке…
Fuck. Не вспоминать.
У них всё только начинается, милая, почти безупречная стадия. Она даёт ему по нарастающей: всё чаще и изощрённее, балует.
Не нравится видеть их секс? Нет уж, ты смотри. Когда слёзы уйдут из твоих глаз, ты присмотришься и увидишь, что даёт она ему примерно так же, как давала когда-то тебе, и даже с одним, тускло радующим тебя различием – не глотает.
Он трахает её то остервенело, то лениво. На это почти невозможно смотреть, но ты должен, чтобы исцелиться.
«Целуйся с ней, в этих губах не раз бывал мой член, целуйся, стараясь не думать об этом» на данном этапе остаётся спасаться вот такими низменными мыслями.
Она поёт по утрам, и это, пожалуй, самое невыносимое, - она счастлива.
Это самая болезненная часть спектакля, и к счастью она подходит к концу. В силу вступает следующая стадия (как раз та, на которой она тебя бросила).
Он начинает изменять ей, но делает это незаметно, а тебе и жаль её, и нет. Больше хочется набить ему фэйс, потому что те две дуры, которых он поёбывает, не то что некрасивее – вообще непонятно, как на них может что-то, кроме взгляда гинеколога, подняться.
Проходит полгода, и наблюдать становиться всё легче. Легче, оттого, что, во-первых, привык, а во-вторых, свежесть и новизна в их отношениях прошла, и постепенно подползает позёвывающая бытовуха.
Он, посрав, забывает про освежитель, и она, зайдя в туалет после него, брезгливо зажимает нос. Ты улыбаешься. Дыши полной грудью, сука, ведь это любовь твоя так пахнет.
Суп, приготовленный ею, пересолен, а он дико хотел есть, швыряет ложку на стол, и уходит в кафе.
Она, ловко мастурбирующая в ванной, потому что он перебрал алкоголя в крови и временно утратил общесоциальные (не мог даже ходить) функции и эрекцию.
Он поднимает трубку назойливо звонящего телефона и слышит оттуда: «Э, сющай, Лэну пазави».
Убираешь сотовый в карман и с любопытством созерцаешь. Шум, крик. Ай, нехорошо.
Она задерживается на работе, приходит пьяная. Снова скандал, летает посуда и вещи, он из последних сил сдерживается, чтобы не ударить её, потом всё-таки не выдерживает, и бьёт. Не кулаком, но так, что она кубарем летит в угол. Ты невольно сжимаешь подлокотники кресла. Хочется тоже выйти на сцену, и немного поучаствовать. Взорвать ему фэйс, например. За то, что поднял руку на ту, на которую ты и голос-то повысить не смел. Но ты всего лишь зритель, да и то нелегальный, так что роскошь такую себе позволить не можешь. Сиди и смотри.
Она, пошатываясь, встаёт, шипит «уууйййёбок», снова падает. Непонятно, то ли это нокдаун, то ли синь. Он испуганно бросается к ней. Склоняется. Со звучным мясным шлепком она наотмашь хлещет его по лицу. Какое-то время они уморительно дерутся. Ну как дерутся – он ловит её беспокойные руки, которые пытаются вцепиться ему в голову. Всё (думаешь ты), такая гордая натура, как она, побоев не простит. Теперь точно расстанутся.
Но тут он размашисто рвёт на ней платье, и у них вспыхивает свирепый примирительный секс, когда в каждой хлещущей фрикции одновременно и месть и сладость, и зачатие и удар ножом.
Не расстались. А ты-то думал, что знаешь её?
Вот она слегка с пузом, варит вермишель на кухне. Не поёт. На соседней конфорке что-то ожило и вскипело, она шепчет: «ёбанаврот». Он поднимает глаза от газеты и спокойно говорит: «Ещё раз услышу – получишь в дыню». «А тебе, значит, можно матом ругаться?». «Баба – это другое»- замечает он весомо, и хоть тут ты с ним полностью согласен.
Пельмени, носки, степенные прогулки в парке. Котлеты (покупные), ночнушка, телевизор. Микроволновая печь, бигуди, растянутые семейники. И всё.
И всё у них вроде бы хорошо, но как-то пронзительно скучно, скучно. Эмоции остывают, краски выцветают. Даже трахает он её уже в удобно отлаженных, ненапряжных позициях.
Тебе уже не хочется досматривать, и так понятно, что будет дальше:
…утомительно стандартная свадьба (туфелька с шампанским, две драки, блюющий с балкона тесть, неутешительное сведение баланса пропитого и подаренного).
…вот он встречает её, бледненькую, из роддома, а дальше совсем неинтересно. Ты невольно дремлешь в кресле, просыпаясь только от их ссор, а потом и от ссор этих просыпаться перестаёшь, поскольку из бурных драйвовых постановок они трансформировались в вялотекущую вражду с блёклыми вспышками взаимных обвинений и убийственным молчанием как главным козырем.
Зеваешь. Наблюдать становиться невыносимо незачем, ибо боль ушла, обида растворилась… Вся исключительность, мнимо присущая этой женщине, растворилась тоже. Теперь это действительно – просто баба.
Внешнее очарование театральных мистификаций обернулось само против себя, а яркая концовка, которая, как режиссёрский ход, может и спасла бы спектакль, непременно включала бы в себя элемент трагедии, а этого (по-крайней мере ей) ты не желаешь. Пусть живёт как хочет, учит блоки, потому что при её гоноре и его нетерпимости трясти женским половым органом он её будет часто. Пусть, их дело. Acta est fabula.
Выходишь на улицу из темноты и духоты чужой жизни. Стираешь номер её телефона из одной памяти, затем из другой. Всё, нет такого номера. Свободен. Время широким языком всё-таки способно зализать любую рану. Главное – не ебонуться в самом начале.
А дома, из детской её фотографии (где она в белой панамке сидит на корточках, шаловливо высунув кончик языка) складываешь кривой самолётик, запускаешь его с балкона и наблюдаешь, как он по сужающейся спирали улетает вниз, в лужу, в никуда...
(С) Madcat"
"Бросала ли тебя когда-нибудь женщина, друг?
Помнишь ли, как тебе было больно?
Я уверен, что ты помнишь. Ведь здесь и предательство, и чувство собственной несостоятельности, и холодная кислота ревности (её больше всего). И горькое чувство удивлённой покинутости, словно у телёнка, который мирно посасывал тёплое вымя, а ему обухом промеж беззащитных шелковистых ушей. Телятинка нежная.
Ты просыпаешься на мокрой подушке, и стыд, стыд, ведь мужчины вроде бы не плачут.
Пытаешься извести, выскоблить её образ из себя, но на этой стадии это под силу только героину. Проблема лишь в том, что у этого замечательного лекарства есть одно маленькое побочное действие: за полтора года переделывает человека в полноценное насекомое. Которому, справедливости ради надо отметить, действительно без разницы на всех баб планеты. Но насекомые долго не живут.
Ты напиваешься до поцелуев её фотографий.
Следующая стадия деструктивна: ты эти фотографии рвёшь.
Оставляешь только детскую, в смутной надежде на то, что так будет легче простить.
Тебя мучит желание увидеть её, объясниться (хотя объяснялись уже хУеву пирамиду раз), но тот факт, что ушла она не просто в простительную пустоту, а к другому, делает предполагаемую встречу с ней социально опасной, потому что вдруг она придёт с ним, а в тюрьму неохота.
Звонки твои невменяемы и истеричны, ты сам себе противен, потому что понимаешь, что выглядишь дрожащим, шмыгающим слабаком, а так хочется быть сильным.
А как бы поступил сильный человек, ставший вдруг ненужным на ярко освещённой сцене?
Удушил бы (как Отелло) подлую предательницу? Спятил бы, дико хохоча? Завыл бы в софиты? Дуэль, дуэль? Нет, не то…
Переместился бы в уютные сумерки зрительного зала, и наблюдал, что же будет дальше.
Ведь это так интересно и познавательно. Позволяет глубже постигнуть природу человека, потому что на себе её не всегда познаешь – сидя в мешке трудно судить о его цвете.
Некоторые эпизоды представления болезненны, но ничего. Финал окупит. Главное досмотреть.
Вот, значит, она. Она, на которую невозможно спокойно смотреть, потому что помнишь каждую… Так, стоп. Эмоций не нужно – они мешают наблюдать. Это просто баба.
Вот, значит баба, а вот он. Её новый.
Идут, держась за руки, он сдержанно шутит, она смеётся, прямо как с тобой когда-то. Походка, как всегда, обнаруживает в ней богиню.
Даже юбка на ней та же, с невидимыми уже следами твоего семени, это тогда, в парке…
Fuck. Не вспоминать.
У них всё только начинается, милая, почти безупречная стадия. Она даёт ему по нарастающей: всё чаще и изощрённее, балует.
Не нравится видеть их секс? Нет уж, ты смотри. Когда слёзы уйдут из твоих глаз, ты присмотришься и увидишь, что даёт она ему примерно так же, как давала когда-то тебе, и даже с одним, тускло радующим тебя различием – не глотает.
Он трахает её то остервенело, то лениво. На это почти невозможно смотреть, но ты должен, чтобы исцелиться.
«Целуйся с ней, в этих губах не раз бывал мой член, целуйся, стараясь не думать об этом» на данном этапе остаётся спасаться вот такими низменными мыслями.
Она поёт по утрам, и это, пожалуй, самое невыносимое, - она счастлива.
Это самая болезненная часть спектакля, и к счастью она подходит к концу. В силу вступает следующая стадия (как раз та, на которой она тебя бросила).
Он начинает изменять ей, но делает это незаметно, а тебе и жаль её, и нет. Больше хочется набить ему фэйс, потому что те две дуры, которых он поёбывает, не то что некрасивее – вообще непонятно, как на них может что-то, кроме взгляда гинеколога, подняться.
Проходит полгода, и наблюдать становиться всё легче. Легче, оттого, что, во-первых, привык, а во-вторых, свежесть и новизна в их отношениях прошла, и постепенно подползает позёвывающая бытовуха.
Он, посрав, забывает про освежитель, и она, зайдя в туалет после него, брезгливо зажимает нос. Ты улыбаешься. Дыши полной грудью, сука, ведь это любовь твоя так пахнет.
Суп, приготовленный ею, пересолен, а он дико хотел есть, швыряет ложку на стол, и уходит в кафе.
Она, ловко мастурбирующая в ванной, потому что он перебрал алкоголя в крови и временно утратил общесоциальные (не мог даже ходить) функции и эрекцию.
Он поднимает трубку назойливо звонящего телефона и слышит оттуда: «Э, сющай, Лэну пазави».
Убираешь сотовый в карман и с любопытством созерцаешь. Шум, крик. Ай, нехорошо.
Она задерживается на работе, приходит пьяная. Снова скандал, летает посуда и вещи, он из последних сил сдерживается, чтобы не ударить её, потом всё-таки не выдерживает, и бьёт. Не кулаком, но так, что она кубарем летит в угол. Ты невольно сжимаешь подлокотники кресла. Хочется тоже выйти на сцену, и немного поучаствовать. Взорвать ему фэйс, например. За то, что поднял руку на ту, на которую ты и голос-то повысить не смел. Но ты всего лишь зритель, да и то нелегальный, так что роскошь такую себе позволить не можешь. Сиди и смотри.
Она, пошатываясь, встаёт, шипит «уууйййёбок», снова падает. Непонятно, то ли это нокдаун, то ли синь. Он испуганно бросается к ней. Склоняется. Со звучным мясным шлепком она наотмашь хлещет его по лицу. Какое-то время они уморительно дерутся. Ну как дерутся – он ловит её беспокойные руки, которые пытаются вцепиться ему в голову. Всё (думаешь ты), такая гордая натура, как она, побоев не простит. Теперь точно расстанутся.
Но тут он размашисто рвёт на ней платье, и у них вспыхивает свирепый примирительный секс, когда в каждой хлещущей фрикции одновременно и месть и сладость, и зачатие и удар ножом.
Не расстались. А ты-то думал, что знаешь её?
Вот она слегка с пузом, варит вермишель на кухне. Не поёт. На соседней конфорке что-то ожило и вскипело, она шепчет: «ёбанаврот». Он поднимает глаза от газеты и спокойно говорит: «Ещё раз услышу – получишь в дыню». «А тебе, значит, можно матом ругаться?». «Баба – это другое»- замечает он весомо, и хоть тут ты с ним полностью согласен.
Пельмени, носки, степенные прогулки в парке. Котлеты (покупные), ночнушка, телевизор. Микроволновая печь, бигуди, растянутые семейники. И всё.
И всё у них вроде бы хорошо, но как-то пронзительно скучно, скучно. Эмоции остывают, краски выцветают. Даже трахает он её уже в удобно отлаженных, ненапряжных позициях.
Тебе уже не хочется досматривать, и так понятно, что будет дальше:
…утомительно стандартная свадьба (туфелька с шампанским, две драки, блюющий с балкона тесть, неутешительное сведение баланса пропитого и подаренного).
…вот он встречает её, бледненькую, из роддома, а дальше совсем неинтересно. Ты невольно дремлешь в кресле, просыпаясь только от их ссор, а потом и от ссор этих просыпаться перестаёшь, поскольку из бурных драйвовых постановок они трансформировались в вялотекущую вражду с блёклыми вспышками взаимных обвинений и убийственным молчанием как главным козырем.
Зеваешь. Наблюдать становиться невыносимо незачем, ибо боль ушла, обида растворилась… Вся исключительность, мнимо присущая этой женщине, растворилась тоже. Теперь это действительно – просто баба.
Внешнее очарование театральных мистификаций обернулось само против себя, а яркая концовка, которая, как режиссёрский ход, может и спасла бы спектакль, непременно включала бы в себя элемент трагедии, а этого (по-крайней мере ей) ты не желаешь. Пусть живёт как хочет, учит блоки, потому что при её гоноре и его нетерпимости трясти женским половым органом он её будет часто. Пусть, их дело. Acta est fabula.
Выходишь на улицу из темноты и духоты чужой жизни. Стираешь номер её телефона из одной памяти, затем из другой. Всё, нет такого номера. Свободен. Время широким языком всё-таки способно зализать любую рану. Главное – не ебонуться в самом начале.
А дома, из детской её фотографии (где она в белой панамке сидит на корточках, шаловливо высунув кончик языка) складываешь кривой самолётик, запускаешь его с балкона и наблюдаешь, как он по сужающейся спирали улетает вниз, в лужу, в никуда...
(С) Madcat"
Мне кстати не нравилась никогда такая постановка вопроса!Что значит бросала?Если ты ее спалил или заипала в усмерть!.Да еслиб сам не заипался и не ушла бы,так бы рога и наставляла.Ведь в 99 из 100 случаев они сами не уходят,всегда ждут хорошего пенделя.А с пенделем,это уже не ушла...а улетела,в следствии приданного ускорения в виде подсрачника!Бросала ли тебя когда-нибудь женщина, друг?
Вот так вот епт! и ниибатсо!
-
dmitriy_romanov
- бывалый
- Сообщения: 431
- Зарегистрирован: 12.01.11 08:38
- Откуда: РФ
Нашла какого-то наивного парнишу на год моложе, из далекой провинции. Работает он то ли грузчиком, то ли кассиром в супермаркете продуктовом. Нет, я понимаю, что доход не главное, но как-то весьма странно вспоминаются на этом фоне попреки меня моей, якобы маленькой зарплатой (1200$ в 2004 г) Купила внедорожник в кредит. Вот всё что узнал по обрывочным рассказам от дочери.
-
dmitriy_romanov
- бывалый
- Сообщения: 431
- Зарегистрирован: 12.01.11 08:38
- Откуда: РФ
-
dmitriy_romanov
- бывалый
- Сообщения: 431
- Зарегистрирован: 12.01.11 08:38
- Откуда: РФ
-
dmitriy_romanov
- бывалый
- Сообщения: 431
- Зарегистрирован: 12.01.11 08:38
- Откуда: РФ
Кто сейчас на конференции
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 6 гостей