Изменяли. Изменяем. Будем изменять
Всероссийский центр общественного мнения подсчитал то, что на первый взгляд подсчитать не представляется возможным, — отношение россиян к супружеским изменам. Статистика бесстрастно зафиксировала, что большинство граждан «всегда или почти всегда» осуждают факт супружеской неверности. Портал iz.ru разбирался с подробностями.
Согласно результатам опроса, 69% женщин и 57% мужчин высказались против адюльтера. И только 12% респондентов продемонстрировали свою «абсолютную лояльность» к данному явлению.
Интересно, что количество людей, осуждающих измены, за последние 25 лет увеличилось примерно в три раза. Подобные исследования в начале лихих 1990-х показывали скромные 35%. Но в те годы россиянам было не до глупостей, большинство выживали как могли. Однако сегодня, когда средний класс оброс жирком достатка, а экономика демонстрирует известную стабильность, категорически против разрушительного зла измен выступают уже больше половины опрошенных — 52%. Свои изыскания ВЦИОМ провел сразу после новогодних праздников. Вероятность погрешности составила 2,2%.
К центру исследования общественного мнения и, собственно, самим подсчетам, никаких вопросов. Стандартная процедура, репрезентативная выборка, магия цифр. Разве что с датами удивили. После новогоднего праздничного марафона наш человек чего только не наговорит. Но вот к самому этому нашему человеку вопросы как раз остаются, поскольку пока одни цифры говорят, что больше половины россиян всей душой против обмана и лжи, другие показывают, что почти половина браков сегодня заканчивается разводом. И подавляющий процент разводов спровоцирован супружеской изменой.
Вообще измена, это, конечно, такой экзистенциальный маркер. Нет человека вне контекста измены. Неважно — изменял ли он сам, изменяли ли ему, был ли он тем или иным свидетелем или участником измены или только читал «Крейцеровую сонату» и «Мадам Бовари». Но так или иначе, измена формирует человека, и она так же неизбежна, как любовь, рождение и смерть. Точно так же неизбежны и предсказуемы разговоры о том, что измена — чистое зло ( хотя так называемая народная мудрость и подбрасывает успокаивающие варианты на тему «хороший левак укрепляет брак», но с народной мудростью надо осторожнее, от нее ровным счетом ничего не останется, когда дело дойдет до алиментов). Коллективное сознательное даже в процентах демонстрирует лютую неприязнь, однако осуждать измену — это одно, а не изменять — совсем другое.
Здесь обширный люфт допуска, потому что человек хитро устроен, ему совершенно необязательно на самом деле блюсти образ безупречного семьянина и нести в народ идеалы высокой нравственности. Можно изменять и вместе с тем осуждать измену. Можно даже самого себя осуждать, каяться и виниться, но при этом не вылезать из чужих постелей. Грешить и каяться, каяться и снова с энтузиазмом грешить.
Но брак — это только на первый взгляд дело сугубо личное. Государственные, религиозные и общественные институты не позволяют пустить это дело на самотек. Любой союз сформирован договоренностями и законом, которые в результате заводят в тупик запретов и репрессий.
В Средневековье по всей Европе щелкали железные замки поясов верности, сегодня, например, в некоторых провинциях Китая, в Турции и Индонезии за факт супружеской измены независимо от пола можно схлопотать несколько лет тюрьмы. Что, в общем, выглядит вполне сносной конвенцией по сравнению с законами той же Новой Гвинеи, где уличенного в прелюбодеянии любовника обезглавливают и еще перед казнью заставляют съесть отрубленный палец своей любовницы.
В России в XVI веке супружеская измена пополнила список преступлений, которые карались смертной казнью. Законы шариата традиционно снисходительны к загулявшему мужчине, но беспрецедентно жестоки к женщине. В разных странах наказанием за адюльтер может стать продолжительный запрет на повторный брак, денежный штраф, конфискация имущества.
На этом фоне как-то даже неловко вспоминать прошлогоднее предложение депутата заксобрания Ленинградской области Владимира Петрова измены запретить, а проштрафившегося супруга помещать под домашний арест. Но поскольку до этого господин Петров выступал за легализацию работы колдунов, тут вообще можно и не искать особых смыслов.
В вопросах измен мужчины традиционно выдерживают скорее победительную интонацию. С одной стороны, их сознание убаюкивает передаваемая из поколения в поколение коллективная сплетня о том, что все так делали, делают и будут делать, потому что «мы — мужчины». Более того, многие теперь прекрасно ориентируются в терминологии и, не тушуясь, рассуждают в ТВ-эфирах и на собственных кухнях и об эволюционных задачах, и о необходимости нести в массы свой бесценный генетический материал. Тут женщины оказываются в несколько стесненном положении, потому что практически каждая имеет свое мнение и об этом «материале», и о его обладателе, но бить нельзя, а точечные репрессии не особенно эффективны.
Тема женщины и измены до сих пор гораздо больше беспокоит ханжеское и неповоротливое общественное сознание. Почему в 2015 году с таким успехом прошел сериал «Измены» с Еленой Лядовой в главной роли? По данным еще одной исследовательской компании, TNS Россия, каждый четвертый россиянин следил за похождениями беспутной дизайнерши Аси. А потому что женатым мужчиной с тремя любовницами уже никого не удивишь, а вот женщина-ходок, организатор порочной сети супружеского адюльтера — это гендерная экзотика, рейтинг и касса.
Измена вообще очень коммерческий феномен. Она всегда хорошо продается в любом диапазоне, от сплетни до блокбастера. Что значит «жили счастливо и умерли в один день»? Ни драмы, ни конфликта. А вот «он изменил, она изменила, они изменили», скорее всего, соберет и аудиторию, и трафик.
В принципе измена, она как бубонная чума, формально причина мора и многих бед, но в историческом контексте — двигатель культурного прогресса и вдохновения. После эпидемий XIV века по всей Европе встали прекрасные храмы в честь победы над Черной смертью. Точно так же переосмысление травмирующего опыта адюльтера так уплотнило художественное пространство шедеврами, что вынь сегодня всё написанное и снятое на тему предательства и измен и с чем мы останемся? С Винни-Пухом и рассказами Бианки?
Ученые определяют измену как конфликт между проксимальными и дистальными задачами человека. С одной стороны, надо рассчитать силы на длинную дистанцию: встретить правильного партнера, создать семью, родить, вырастить и воспитать здоровое потомство. Здесь, как считает антрополог Хелена Фишер, влюбленность необходима, чтобы очароваться и зачать детей, а любовь — чтобы потом не поубивать друг друга в процессе их воспитания. И вроде бы прекрасные планы и задачи. Какие тут измены? Но жизнеутверждающий забег на длинную дистанцию вечно осложняется разрушительными краткосрочными соблазнами и сбоями.
Одной из самых частых причин супружеских измен называют даже не желание отомстить, новый роман или кризис брака, а… случайность. Ту самую обычную случайность, когда кто-то перепил на корпоративе, а потом проснулся в чужой постели. И испугался, но было уже поздно. Впереди замаячили призраки разоблачения, наказания, скандала, развода, разъезда и распила имущества. Оно, конечно, не так страшно, как жевать палец любовницы перед казнью, но хорошего тоже мало.
Пока сложно сказать, почему россияне так осуждают супружескую измену. Похоже, сегодня становится модным быть правильным. Любить жену, детей, приносить деньги в дом и быть хорошим семьянином.
Формируется ли эта тенденция как последствие новых волн феминизма и всевозможных вайнштейнгейтов или таким образом люди реагируют на объективные сложности жизни, это вопрос. Пока опрос ВЦИОМа показывает только наносной уровень нового ханжества. Вроде как да, изменял, но осуждаю. Интересно, что покажут статистика и демография еще через 25 лет. И покажут ли что-то новое кинематограф и литература в этой теме, старой как мир.
