Умножитель, дружище, Вы провернули серьезную и большую работу. Просто респект и уважуха!
Я вот чего подумал то, нужно систематизировать все санчасы.
Ежели кому не трудно, киньте, пожалуйста санчасы по Мейсону и Доктору Раду, можно в личко. Хочу их свести все вместе.
Умножитель, приношу свои извинения, если чем обидел, что пишу в Вашей теме данную просьбу.
Всем успехов.
Некоторые дополнения к санчасу
Но не хотим мы терять плодов благосклонной Венеры
И повторяем себе: «Завтра успею порвать»;
105 А между тем глубоко вжигается тихое пламя,
И на глубоком корню пышно взрастает беда.
Если, однако, для спешных вмешательств упущено время
И застарелая страсть пленное сердце теснит, —
Больше леченье доставит забот, но это не значит,
110 Что безнадежен больной для запоздалых врачей.
И повторяем себе: «Завтра успею порвать»;
105 А между тем глубоко вжигается тихое пламя,
И на глубоком корню пышно взрастает беда.
Если, однако, для спешных вмешательств упущено время
И застарелая страсть пленное сердце теснит, —
Больше леченье доставит забот, но это не значит,
110 Что безнадежен больной для запоздалых врачей.
Нетерпеливой душе противно разумное слово,
Самым разумным речам не поддается она;
125 Лучше тогда подойти, когда можно притронуться к ране
И открывается слух для убедительных слов.
Кто запретит, чтобы мать рыдала над прахом сыновним?
Над погребальным костром ей поученья не в прок.
Пусть изольется в слезах, пусть насытит болящую душу,
130 И уж тогда призови сдерживать горькую скорбь.
Самым разумным речам не поддается она;
125 Лучше тогда подойти, когда можно притронуться к ране
И открывается слух для убедительных слов.
Кто запретит, чтобы мать рыдала над прахом сыновним?
Над погребальным костром ей поученья не в прок.
Пусть изольется в слезах, пусть насытит болящую душу,
130 И уж тогда призови сдерживать горькую скорбь.
Чтоб беззащитную грудь ранил коварный Амур.
Этот мальчишка не любит забот, а ловит лентяев —
150 Дай же заботу уму, чтоб устоять перед ним!
Есть для тебя и суд, и закон, и друг подзащитный —
Выйди же в блещущий стан тогу носящих бойцов!
Если же хочешь — служи меж юных кровавому Марсу,
И обольщенья любви в страхе развеются прочь.
Этот мальчишка не любит забот, а ловит лентяев —
150 Дай же заботу уму, чтоб устоять перед ним!
Есть для тебя и суд, и закон, и друг подзащитный —
Выйди же в блещущий стан тогу носящих бойцов!
Если же хочешь — служи меж юных кровавому Марсу,
И обольщенья любви в страхе развеются прочь.
Хочешь узнать, почему Эгисф обольстил Клитемнестру?
Проще простого ответ: он от безделья скучал!
Все остальные надолго ушли к Илионской твердыне,
За морем сила страны в медленной билась войне;
165 Не с кем было ему воевать — соперники скрылись,
Некого было судить — тяжбы умолкли в судах.
Что оставалось ему, чтоб не стынуть без дела? Влюбиться!
Так прилетает Амур, чтобы уже не уйти.
Проще простого ответ: он от безделья скучал!
Все остальные надолго ушли к Илионской твердыне,
За морем сила страны в медленной билась войне;
165 Не с кем было ему воевать — соперники скрылись,
Некого было судить — тяжбы умолкли в судах.
Что оставалось ему, чтоб не стынуть без дела? Влюбиться!
Так прилетает Амур, чтобы уже не уйти.
Или возьмись за охоту: нередко случалось Венере
200 Путь со стыдом уступать Фебовой быстрой сестре.
Хочешь — чуткого пса поведи за несущимся зайцем,
Хочешь — в ущельной листве ловчие сети расставь,
Или же всяческий страх нагоняй на пугливых оленей,
Или свали кабана, крепким пронзив острием.
205 Ночью придет к усталому сон, а не мысль о красотке,
И благодатный покой к телу целебно прильнет.
200 Путь со стыдом уступать Фебовой быстрой сестре.
Хочешь — чуткого пса поведи за несущимся зайцем,
Хочешь — в ущельной листве ловчие сети расставь,
Или же всяческий страх нагоняй на пугливых оленей,
Или свали кабана, крепким пронзив острием.
205 Ночью придет к усталому сон, а не мысль о красотке,
И благодатный покой к телу целебно прильнет.
Так отправляйся же в путь, какие бы крепкие узы
Ни оковали тебя: дальней дорогой ступай!
215 Горькие слезы прольешь и далекую вспомнишь подругу,
Дважды и трижды прервешь шаг посредине пути;
Будь только тверд: чем противнее путь, тем упорнее воля —
Шаг непокорной ноги к быстрой ходьбе приохоть.
И не надейся на дождь, и не мешкай еврейской субботой
220 Или в запретный для дел Аллии пагубный день,
Не измышляй предлогов к тому, чтоб остаться поближе,
Меряй не пройденный путь, а остающийся путь,
Дней и часов не считай, и на Рим не гляди восвояси:
В бегстве спасенье твое, как у парфянских стрелков.
Ни оковали тебя: дальней дорогой ступай!
215 Горькие слезы прольешь и далекую вспомнишь подругу,
Дважды и трижды прервешь шаг посредине пути;
Будь только тверд: чем противнее путь, тем упорнее воля —
Шаг непокорной ноги к быстрой ходьбе приохоть.
И не надейся на дождь, и не мешкай еврейской субботой
220 Или в запретный для дел Аллии пагубный день,
Не измышляй предлогов к тому, чтоб остаться поближе,
Меряй не пройденный путь, а остающийся путь,
Дней и часов не считай, и на Рим не гляди восвояси:
В бегстве спасенье твое, как у парфянских стрелков.
Скажут: мои предписанья суровы. Согласен, суровы —
Но чтоб здоровье вернуть, всякую вынесешь боль.
Часто, когда я болел, случалось мне горькие соки
Пить, и на просьбы мои мне не давали еды.
Тела здоровье блюдя, ты снесешь и огонь и железо,
230 И отстранишь от питья мучимый жаждою рот, —
А чтоб душа ожила, ужель пострадать не захочешь?
Право же, как посравнить, тела дороже душа.
Впрочем, в науке моей всего тяжелее — при входе,
Трудно только одно — первое время стерпеть;
Но чтоб здоровье вернуть, всякую вынесешь боль.
Часто, когда я болел, случалось мне горькие соки
Пить, и на просьбы мои мне не давали еды.
Тела здоровье блюдя, ты снесешь и огонь и железо,
230 И отстранишь от питья мучимый жаждою рот, —
А чтоб душа ожила, ужель пострадать не захочешь?
Право же, как посравнить, тела дороже душа.
Впрочем, в науке моей всего тяжелее — при входе,
Трудно только одно — первое время стерпеть;
Тяжко бывает уйти далеко от родимых пенатов:
Даже ушедший нет-нет, да и воротится вспять.
Это не отчий пенат, это страсть к незабытой подруге
240 Ищет пристойный предлог для виноватой души!
Нет, покинувши Рим, ищи утешения горю
В спутниках, в видах полей, в дальней дороге самой.
Мало суметь уйти — сумей, уйдя, не вернуться,
Даже ушедший нет-нет, да и воротится вспять.
Это не отчий пенат, это страсть к незабытой подруге
240 Ищет пристойный предлог для виноватой души!
Нет, покинувши Рим, ищи утешения горю
В спутниках, в видах полей, в дальней дороге самой.
Мало суметь уйти — сумей, уйдя, не вернуться,
Тем наставленья нужны, кто влюблен и упорствует в этом,
И не умеет отстать, хоть и желает отстать.
Стало быть, вот мой совет: приводи себе чаще на память
Все, что девица твоя сделала злого тебе.
«Я ей давал и давал, а ей все мало да мало, —
Дом мой продан с торгов, а ненасытной смешно;
Так-то она мне клялась, а так-то потом обманула;
Столько я тщетных ночей спал у нее под дверьми!
Всех она рада любить, а меня ни за что не желает:
Мне своей ночи не даст, а коробейнику даст».
Это тверди про себя — и озлобятся все твои чувства,
Это тверди — и взрастет в сердце твоем неприязнь.
И не умеет отстать, хоть и желает отстать.
Стало быть, вот мой совет: приводи себе чаще на память
Все, что девица твоя сделала злого тебе.
«Я ей давал и давал, а ей все мало да мало, —
Дом мой продан с торгов, а ненасытной смешно;
Так-то она мне клялась, а так-то потом обманула;
Столько я тщетных ночей спал у нее под дверьми!
Всех она рада любить, а меня ни за что не желает:
Мне своей ночи не даст, а коробейнику даст».
Это тверди про себя — и озлобятся все твои чувства,
Это тверди — и взрастет в сердце твоем неприязнь.
Женские можешь достоинства ты обратить в недостатки
И осудить, покривив самую малость душой.
Полную женщину толстой зови, а смуглую — черной,
Если стройна — попрекни лишней ее худобой,
Если она не тупица, назвать ее можно нахалкой,
Если пряма и проста — можно тупицей назвать.
Больше того: коли ей отказала в каком-то уменье
Матерь-природа, — проси это уменье явить.
И осудить, покривив самую малость душой.
Полную женщину толстой зови, а смуглую — черной,
Если стройна — попрекни лишней ее худобой,
Если она не тупица, назвать ее можно нахалкой,
Если пряма и проста — можно тупицей назвать.
Больше того: коли ей отказала в каком-то уменье
Матерь-природа, — проси это уменье явить.
Очень бывает полезно застичь владычицу сердца
В ранний утренний час, до наведенья красы.
Что нас пленяет? Убор и наряд, позолота, каменья;
Женщина в зрелище их — самая малая часть.
Впору бывает спросить, а что ты, собственно, любишь?
Так нам отводит глаза видом богатства Амур.
Вот и приди, не сказавшись: застигнешь ее безоружной,
Все некрасивое в ней разом всплывет напоказ.
В ранний утренний час, до наведенья красы.
Что нас пленяет? Убор и наряд, позолота, каменья;
Женщина в зрелище их — самая малая часть.
Впору бывает спросить, а что ты, собственно, любишь?
Так нам отводит глаза видом богатства Амур.
Вот и приди, не сказавшись: застигнешь ее безоружной,
Все некрасивое в ней разом всплывет напоказ.
Кто сейчас на конференции
Сейчас этот форум просматривают: Вебкаменщик и 13 гостей